Тайна булгаковского «Мастера…»

Филатьев Эдуард Николаевич

Обратим внимание на слова «я живу». Личное местоимение «я», которое

употребил Булгаков, создаёт впечатление, что в своей «неестественной хибаре» он проживал в полном одиночестве. А вот Белозёрская, описывая тот же период жизни, использовала совсем другое местоимение – «мы»:

«Мы живём в покосившемся флигельке во дворе дома № 9 по Обухову, ныне Чистому переулку…

Дом свой мы зовём голубятней. Это наш первый совместный очаг…»

Именно здесь, на «голубятне», в январе 1925 года Булгаков начал писать первую пьесу московского периода. Здесь создавалось «Собачье сердце».

И именно сюда в один прекрасный день заглянул редактор издательства «Недра». Любовь Евгеньевна вспоминала:

«Как-то на голубятне появился Ангарский и рассказал, что он много хлопочет в высоких инстанциях о напечатании „Собачьего сердца“, но вот что-то не получается».

2 мая 1925 года Булгаков получил из «Недр» записку, в которой говорилось:

«…рукопись цензура ещё не пропускает».

А 21 мая издательство вернуло ему экземпляры сразу двух повестей: «Записок на манжетах» и «Собачьего сердца» – цензоры поставили на них окончательный крест. Однако Ангарский сдаваться не собирался. Хорошо зная привычки и пристрастия советских вождей, он придумал нестандартный ход, о котором и сообщалось Булгакову в очередном послании Б. Леонтьева:

Конец ознакомительного фрагмента.