Тайна Бутлегера, или Операция «Ноктюрн»
Шрифт:
– Он так сказал? – удивился Гаккет.
– Да, мои дорогие.
– Советский посол употребил слово «ГУЛАГ»?
– Нет, это мой вольный перевод, – уточнил заместитель посла.
Уэйн недовольно поморщился:
– И они еще становятся в позу обиженных. Сукины дети! Мы теряем человека, а они протестуют.
– У вас есть какие-нибудь предложения, мистер Уэйн?
– Да. Давайте и мы будем стрелять в цель, – ответил Уэйн. – Ведь пройдет же рано или поздно этот мерзкий
– Действительно, какая тонкая мысль, – с явной иронией отметил заместитель посла.
– Ну это я так… – тоже с иронией усмехнулся Уэйн.
Заместитель посла поднялся:
– Ладно. Оставляю вам кабинет и продолжайте эту небольшую конференцию на высшем уровне, в которой я не могу принимать участие в силу… как бы это сказать… профессиональной этики. А также потому, что вынужден защищать ваши действия на дипломатическом фронте.
Агенты тоже встали из-за стола. Заместитель посла предпочел не подавать им руки.
– Пусть всем будет ясно, что мы с вами не знакомы, и следовательно, я не отвечаю за ваши решения. – Он прошел к двери, но, прежде чем выйти, обернулся и с иронией произнес: – Заметили тонкость? Именно потому, что восхищаюсь нашей разведкой, оставлю вас тут, закрывая глаза на то, что вы станете рыться в моих бумагах и устанавливать микрофоны. – И вышел, не дав им возможности ответить.
– Ничего себе типчик! – заметил Гаккет. – Интересно, почему Вашингтон использует этих умников. И вообще, к чему все это приведет?
– Туземцы, – ответил Уэйн, – орут благим матом.
– Кто? Оборона или иностранные дела?
– Оба министерства.
Гаккет бросил взгляд на часы и схватился за трубку.
– Дайте мне Меддокса, – велел он. – Меддокс… Ты поторопил? Хорошо. – Он положил трубку, взял сигару из коробки на письменном столе и предложил вторую Уэйну.
– Главное сейчас, чтобы не прервалось наше сотрудничество с Танкреди, – сказал Уэйн, откусывая кончик сигары.
Гаккет принялся рассеянно перебирать какие-то бумаги.
– Он выйдет из игры… только официально. Ты что-нибудь выудил из английского посла?
– Он хитер, но, мне кажется, не имеет к этому никакого отношения.
– А твоя подруга?
– Какая подруга?
– Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Сердечная подруга, Уэйн.
Уэйн прошел к креслу и уселся, положив ноги на письменный стол.
– А, моя бывшая… невеста?
– Так вы расстались?
Уэйн ответил равнодушным тоном:
– Она оставила меня.
Гаккет тоже расположился в кресле. Нашел коробку шоколадных конфет и предложил коллеге.
– Она увезла мебель, постельное белье, одежду. А также кое-какую деликатную информацию? –
– О нет. Только некоторые мелочи, создающие атмосферу.
– Вели возвратить, иначе понадобится адвокат, друг мой.
– Этим занимается Финкер в Лондоне.
– Думаешь, твоя красавица уже нашла укрытие на родине?
– Понятия не имею, – ответил Уэйн, роняя на пол пепел. – Зато мы скоро узнаем, работает ли она на разведку и как давно.
– Я хорошо знаю Суханова, у меня другое о нем представление, чем у тебя, наверное, более точное.
– Какое?
– Хаген не давал ему покоя. Слишком много знал. И потому он решил возвратить нам его мертвым, – ответил Гаккет. – Не исключаю, что это была его личная инициатива. Тогда было бы вполне понятно, почему, ничего не зная, так возмущается Москва. За мою сколь короткую, столь и неудачную карьеру я не встречал еще ни одного русского коллегу, который действовал бы без официального прикрытия.
Гаккет оставил сигару и положил в рот конфету.
– Меткое наблюдение. Нам нужно решить, Гаккет, кто этого хотел и кто это сделал – русские или англичане?
– Следовало бы выяснить, на кого работает, если жива, прекрасная Ванниш, – ответил Гаккет, жуя конфету. – Ты, знающий ее близко, что можешь сказать о ней? Ну-ка напрягись.
Уэйн тоже положил в рот конфету.
– Она довольно патриотично настроена. Непредсказуема и коварна, но только в постели. Если работает на русских, то лишь потому, что однажды ошиблась. Например, встретила русского в шарфе Оксфордского университета. – Он поднялся, потому что кто-то неожиданно постучал в дверь.
Вошел Меддокс с телексами в руках:
– Для мистера Гаккета.
Гаккет взял бумагу и принялся изучать ее, а Меддокс с расстроенным видом кисло улыбнулся Уэйну:
– Личное послание. – И передавая Гаккету второй телекс, добавил: – Управление хочет, чтобы вы немедленно переговорили с Сухановым. Это подробные инструкции.
– Что будем делать с Рудинским? – поинтересовался Уэйн.
Не прерывая чтения, Гаккет ответил:
– Вытряхни из него все, что можно, сломай и выверни наизнанку, как носок.
– Уже сделано и с особой тщательностью. Я проверил его рассказ во всех деталях. Все верно. Я ему весьма не по душе, но он сотрудничает.
– Охотно? – спросил Гаккет, кладя бумаги в карман.
– Чокнутый. Но так или иначе направил нас по следам Ванниш.
– Позволите? – Меддокс взял конфету.
– На свой страх и риск, – ответил Уэйн.
– Кстати, по поводу графа Рудинского. Я мог бы кое-что подсказать, – осторожно заметил Меддокс, не реагируя на иронию.