Тайна Черного дома
Шрифт:
— И одет он был в замшевую куртку вот с таким поясом…
— Ага! — воскликнула старуха и поняла, что ее поймали на беспардонном вранье. И такая мука пробежала по ее лицу.
Буков вынул деньги, дал бумажку, потом еще одну, выругавшись про себя. Так тебе, перетак! Сам огребаешь миллионы, а эта бедная грымза…
— Скажите мне, пожалуйста, Лидия Михайловна. Только теперь уж без…
— Хорошо… — Старуха опустила глаза.
— Не могли бы вы узнать того человека на фотографии?
— Да! Это я могу сказать вам совершенно точно! — решительно кивнула старуха. — И если я не заслужила эти деньги…
О, Господи! Какое все-таки мучение жить в стране ограбленных старух и стариков!
— Лидия
Буков осекся на полуслове. И понял, что все это время он примерял черты «второго мужчины» на Никифорова. Как у него возникло это, казалось бы, невероятное подозрение? Он бы ответил, что по совокупности косвенных улик. Первое — он решительно и умело взломал дверь. Второе — он живет близко. Об этом говорит брошенная здесь машина. Вот о чем ему пыталась «сказать» тогда интуиция! Третье, важное — машина переставлена как раз после того, как Никифоров узнал, что Буков собирается ее искать. Четвертое, самое главное — какая-то его странная, жадная заинтересованность в делах Букова, какая-то даже суетливость, хотя внешне этот Никифоров полон внутреннего достоинства. Но хватит, однако! К такому раскладу пришел капитан Буков вкупе со своей излишне ретивой интуицией. Но дальше-то что? Явиться ему прямо сейчас в милицию и попросить у того самого майора фотографию Никифорова? «А для какой цели?» — спросят его в ту же секунду. Что ответить ему — для следственного, дескать, эксперимента? Для опознания, поскольку ваш Никифоров находится на подозрении… у одного крупного мафиози!
Буков скрипнул зубами с досады. В милиции брать фотографию нельзя никак! Надо изобретать что-то другое.
— Лидия Михайловна! Еще один, очень простой вопрос, но ответить на него надо предельно точно. Кто еще может знать вашего соседа у вас во дворе, например?
Тут лицо старухи осветилось воистину счастливой улыбкой.
— Ну дворничиха же! Она у нас всех знает, к ней даже милиция обращается…
Елы-палы! Как же это он сам не сообразил? Дворник — во все времена лучший друг милиции!
Резко повернувшись, он шагнул к лестнице.
— Только она у нас пьющая… — вслед ему проговорила старуха.
Буков кивнул на ходу. Это его вполне устраивало. Прямо из подъезда он отправился к магазину, где и купил какой-то немецкой дряни и пива. Узнать же, где живет дворничиха, не составило для него никакой проблемы.
После его звонка в дверь долго никто не откликался. Потом послышался хриплый голос:
— Кто?..
— Пивом хочу угостить!.. Дверь почти сразу распахнулась. История Ленки Мерешкиной вкратце была такова. В свое время, как это ни удивительно, она окончила театральный вуз. Какой, она уж теперь и сама не помнила. По комплекции своей в то время она более всего подходила на амплуа травести, то есть актрисы, которая исполняет детские роли. Поэтому ее и распределили в ТЮЗ. Она была недурна собой, но, по-видимому, не слишком талантлива и, поиграв какое-то время, стала лениться, выпивать. Постепенно спилась, и из театра ее, понятно, уволили. Но помогли перейти в другой — теперь уже уборщицей. Там она смогла проработать около десяти лет. Выпивала, но на это смотрели сквозь пальцы: уборщица, рабочий класс, дескать, имеет право вести себя как вздумается. Но когда стала запивать по-черному, ее все же выставили. И она сделалась дворником. Но это, пожалуй, не было падением, скорее, это был взлет ее карьеры! И вот уже почти десять лет она работает на этом месте. Стало быть, ей теперь за сорок и, может быть, даже сильно за сорок. Но, говорят, маленькая собачка до смерти щенок, и поэтому можно считать, что Ленка выглядела для своего образа жизни неплохо.
Профессиональной
Буков вынул из кармана банку пива, поставил ее на стол, но руки своей не отнял пока, держал на банке.
— Хочешь пощупать?
Задержав дыхание, Ленка действительно пощупала банку и поняла, какое оно, пиво, там внутри холодное. А банка запотевшая и скользкая.
— Мне нужно знать… — И Буков кратко, дельно сформулировал свой вопрос про Луку.
— А ему ничего не будет?
— А тебя это волнует? — Буков усмехнулся и пристукнул банкой по столешнице.
Ленка пожала плечами. В самом деле, как будто без нее не узнают то, что им надо.
— Вообще-то милиция им интересовалась… недавно.
Ох, как тяжело ему было сдержаться! Но сдержался. Открыл со сладостным хрустом пиво. Пододвинул банку дворничихе.
— Так… ну, про милицию нам, положим, известно.
— Ой, известно ему! Не надо людей на понт брать! — Ленка схватила пиво, спросила мужественно:
— Будешь?
— Пей…
Стараясь делать это не жадно, Ленка принялась хлебать этот восхитительный напиток. Буков же, не зная, что перед ним артистка, думал, что своим сдержанным поведением он воспитывает дворника.
— Лимита-лимита, а могла бы выйти в люди! Ленка ничего не стала отвечать «дураку», как она назвала его про себя. Пиво-то все-таки принес он!
— Так что милиционера того звали Никифоров Николай Петрович. КГБ все известно, можешь не сомневаться…
Ленка нерешительно кивнула. А Буков поднялся и, поставив бутылку на стол, направился к двери, оставив ее размышлять о том, кто же это все-таки был. КГБ или не КГБ? КГБ вроде бутылки не оставляет… Буков, кстати, оставил бутылку не из человеколюбия, а потому, что ее просто девать было некуда. Впереди его ждало ответственное дело.
«Кто же он, шпион, что ли?» — Ленка рассмеялась над этой своей глупостью. Но постепенно, рюмка за рюмкой, ей стало казаться, что это не глупость, а правда. Результатом же ее долгих размышлений стало то, что улицу и двор опять никто не подмел.
Золото реализовал Никифоров. За двадцать тысяч долларов. Не очень выгодно, но в их положении подходяще.
— Вот что, парень, — сказал он Луке, когда приутихла золотая лихорадка. — Думаю, тебе надо уехать со своей красотулей…
— Куда?
— Да хотя бы в Крым. Бери пятнадцать штук и валите!
— А вы с Нелей?
— Ее, во-первых, сюда вообще не надо впутывать. А я разберусь со своими делами и к вам. Там поглядим, что делать…
Наталья очень даже охотно позвонила к себе на работу и сказала, что срочно уезжает по семейным обстоятельствам и на службу больше не вернется, а трудовую книжку попросила подержать пока у себя. На ее просьбу ей ответили не очень учтиво, но она не приняла это близко к сердцу. Главное, она стала свободной птицей! И ее сразу же захлестнула радость предстоящей поездки.
— Мы же на юг едем! — говорила она азартно. — Надо же покупки сделать. Ты представляешь, сколько всего надо купить!
— Нельзя, Наташа, — мягко осадил ее Никифоров, улыбнувшись. — Но я уже все продумал. Сегодня ночью поедете в Ленинград. Ты ездила когда-нибудь в Ленинград на «Красной стреле»? То-то же! А там все и купите…
Он проговорил это, еще сам не веря, что следует так поступить. И тут же подумал, что так все-таки будет лучше. И для Луки это станет разрядкой. Намучился парень — не приведи, Господи!