Тайна "Черного лотоса"
Шрифт:
Из-за ширмы вышел, как определила Шучун, старик лет сорока, с приплюснутым носом и очень узкими глазами. И хотя лицо его излучало доброжелательность, Шучун сразу почувствовала исходящую от господина злую энергию.
— Господин Тао оказал нам честь — он хочет выбрать себе жену именно в нашем, пользующемся хорошей репутацией доме, — пафосно произнесла госпожа Чжэн Ши, поглядывая на гостя и приглашая всех садиться за стол.
Девочки украдкой, стараясь не поднимать головы, рассматривали господина Тао. Тот молча, не показывая
Девочки ели мало — надо соблюдать приличия. Гость тоже едва прикоснулся к еде, но рисовое вино пил охотно. Госпожа Чжэн Ши скромно поддерживала в этом гостя и разрешила выпить девочкам — чтобы не вели себя совсем скованно.
Самой активной была Лупи. Она пыталась вести светскую беседу — говорила о погоде, о театральных представлениях, даже порассуждала о политике. Ее первой и повели за ширму. Нет, трогать девочку запрещалось. Когда купишь — тогда пожалуйста. Но смотреть товар можно. Как же покупать товар, не посмотрев!
Джигуа по просьбе госпожи сыграла на лютне и спела ангельским, не совпадающим с ее внешностью и характером голосом. Но она не произвела впечатление на господина Тао. Он даже не повел ее за ширму.
Не понравилась ему и Ниу, хихикающая к месту и не к месту.
Шучун женской, еще не расцветшей сутью поняла, как смотрит на нее господин Тао. Она совсем не хотела идти за ширму. Почему господин обратил внимание на нее? Она сидела в некрасивом, старом платье, с печальным лицом, почти весь вечер молчала и даже не смотрела в его сторону.
И как ласково и одобряюще смотрит на нее госпожа Чжэн Ши, как бы просит не стесняться и вести себя активнее.
Шучун опустила глаза, лихорадочно соображая, что бы сделать такое неприличное и вызвать разочарование у господина Тао. Ее взгляд упал на рисовое вино. Вот оно, спасение. Шучун смело налила себе вина и, морщась, быстро всё выпила. Потом, улучшив момент, когда отвлеклась госпожа, налила еще и снова выпила залпом.
Вскоре голова у нее закружилась — раньше Чушун никогда не пила спиртное. К горлу подступила тошнота. И Шучун, зажимая рот рукой, выбежала из комнаты.
Здесь ее подхватил Мин. Какой стыд — она в таком виде!
Мин отвел Шучун в туалетную комнату и умыл. Шучун чувствовала себя очень плохо. Она благодарила и тут же извинялась. Голова у нее по-прежнему кружилась, в конце концов девушка покачнулась, упала на грудь к Мину и разревелась. Тот нежно обнял ее, успокаивая.
— Шучун, не плачь. Шучун, я что-нибудь придумаю. Я обещаю тебе, — говорил Мин, понимая, что он не вправе брать на ответственность за жизнь этой девушки. Да, она ему нравится. Очень нравится. Но он — монах-воин «Белого лотоса», и у него ответственное задание.
Мин отвел Шучун в спальню девочек, уложил на кровать и накрыл пледом.
Нет
Глава 15
Прямые деревья рубят раньше других
Дэй совсем мало спал. Он каждую ночь стоял на палубе, смотрел на море, на луну и мысленно подгонял джонку, но чаще представлял, как он найдет жену Аи, как она обрадуется. А узнает ли его дочь Роу? И как примет его? И поймет ли? Как она выросла, наверное, теперь совсем девушка.
Дэю сладостно было вот так мечтать: говорить с родными людьми, строить планы на будущее. Он не видел никаких препятствий. Главное — их найти.
Дэй так ушел в ожидание и мечты, что не замечал ничего вокруг. Как, впрочем, никто особо на лодке не замечал и его, старика, который мало спит и часто стоит наверху, на палубе, глядя в морскую даль.
Море было спокойным, небо чистым, дул попутный ветер — что еще надо для путешествия!
Однажды, когда до желанного берега оставался всего день пути, Дэй услышал или, скорее, почувствовал опасность.
Он, как всегда, поздним вечером стоял на палубе. Недалеко от него прошли двое, они тихо переговаривались. Ветер усилился и донес до Дэя обрывок разговора.
— Сегодня ночью или никогда, — сказал мужчина с глухим, ухающим голосом.
— А если сорвется? Я уговорил только шестерых матросов, пообещав им денег и товар в случае удачи, — сомневался, судя по голосу, более молодой, но осторожный.
— Ты хочешь сытой жизни и богатства, но боишься и шагу сделать, — проворчал ухающий голос.
Дэй, казалось, слился с палубой, ночью и луной. Он стал звездой, он как будто с высоты наблюдал за происходящим, поэтому говорившие его не заметили.
То, что он узнал из разговора, могло сильно помешать его планам. Если судно захватят мятежники, они перебьют половину команды и повернут к одному из островов. А это плен, рабство и, возможно, смерть. Хотя Дэй после волчьей ямы, когда он лежал, проткнутый заостренными бамбуковыми палками и плыл в Царство мертвых, пожалуй, стал наполовину бессмертным — черная точка над лотосом не исчезла.
Надо помешать. Иначе он не увидит жену и дочь. Пойти и рассказать капитану или самому всё сделать по-тихому. Если убрать зачинщиков, то и бунта на корабле не будет.
Дэй решил действовать сам.
Ухающий голос принадлежал помощнику капитана. Он уже слышал, и не раз, этот голос. Небо подавало ему, Дэю, знак, а он не понял, не почувствовал сразу. Уханье — сова — предвестник опасности и значимых событий. И Дэй, как обученный монах-воин, должен был это «предвидеть».
Он, стараясь оставаться незамеченным, проследил за мятежниками. Они разделились: молодой пошел в каюту к матросам, помощник капитана двинулся в сторону капитанской каюты.