Тайна дела № 963
Шрифт:
Я писал книгу, продолжал накапливать материалы – их присылали люди, связанные со мной. Они работают и в Штатах, и в Европе, у каждого есть свое дело, позволяющее пристойно жить. Но главное в их жизни – борьба. Нет, нет, мы не революционеры, и идеи Октября мне, простите за откровенность, далеки. Я не хочу менять существующий строй, но пока жив, буду бороться с теми, кто отравляет его…
– Это у вас на манер масонской ложи?
– Нет. Это просто группа людей, у которых в разное время и по разным причинам пересеклись дороги. Они в силу своих профессиональных дел знают больше, чем обычные люди. Я сошелся с моими товарищами и коллегами по общей любви к спорту и ненависти к тем, кто стремится сделать его дойной коровой наркобизнеса,
Вы помните, я не скрывал этого еще в Кобе, что был олимпийским атташе сборной США в Мексике – таким было мое легальное прикрытие сотрудника ЦРУ, в задачи которого среди всего прочего входила и работа с вашими спортсменами. Припоминаете? Так вот, не я – Карл, разрабатывая одну ветвь наркомафии в Италии, вышел на нити, протянувшиеся в Колумбию и США. Он был занят основной ветвью, а я, по его просьбе, начал прощупывать подходы к американской, так сказать, линии. И неожиданно вышел на источник, начавший меня снабжать таким фактажом, что я забросил другие дела и с головой углубился в хитросплетения официального бизнеса, мафии, политиков, спортивных функционеров… Кого только там не было возле этой зловещей «кормушки»! Не вдаваясь в подробности, скажу: они поставили перед собой цель захватить спортивный «рынок» стимуляторов, а попросту – допингов. Сложность заключалась не в том, что не хватало потенциальных потребителей, а во все ужесточающихся методах борьбы с допингами. Хотя, должен честно признаться, поведение отдельных руководителей международного спорта, мягко говоря, меня шокировало: во имя мировых рекордов, а значит, во имя прибылей, приносимых рекламой, они закрывали глаза на допинговую чуму, поразившую их вид спорта. Но это отдельный разговор, и я вам дам часть документов из тех, что предназначались вам еще в Лондоне, но и доныне не утратили свой взрывной потенциал.
Словом, я напал на след организации, работавшей над новыми препаратами. В дело были подключены и ученые с именами, и целые производства, готовые запустить в серию новый фармакологический стимулятор – не для спортсменов только, но для широкой публики, падкой на разные штучки, позволяющие без напряженного труда наращивать мышцы или удесятерять, скажем, выносливость.
Такой стимулятор создан, и я обнаружил хорошо законспирированную лабораторию, хотя для этого мне довелось почти полтора года провести в подполье. Не удивляйтесь, но я вынужден был стать «курьером», развозившим по миру марихуану и героин, а последнее время «крэк». Конечно, большие партии наркотиков я выдавал полиции, но ни разу тень подозрения не упала на меня. Везло мне, что там… Я стал своим в деле, мне удалось просочиться сквозь едва ль не самую совершенную службу безопасности – наркомафии.
Когда же я оказался в шаге от цели, меня опознал один бывший олимпиец из команды США 1968 года и выложил это шефу ихней контрразведки…
Мне чудом удалось уйти, буквально выскользнуть из рук: они в двери – я через окно, в пустыню. Они перекрыли дороги, что вели из городка, но им и в голову не пришло, что я уподоблюсь самоубийце и уйду без воды и хлеба в жесточайшую мексиканскую пустыню. Но для меня не существовало выбора. Я пробирался через кактусовые джунгли, испепеляемый неистовой пятидесятиградусной жарой днем и замерзающий ночью. Я выжимал горький, как хинин сок из кактусов, и он обжигал мне рот огнем, но все же это была жидкость, в коей так нуждался организм. Последние дни я был не в состоянии идти и продирался вперед ползком. На меня набрел местный пеон, пастух, я отлежался у него и пробрался в Мехико-сити… С тех пор и скрываюсь…
Но это, естественно, не мешало и не мешает заниматься делом, которому я посвятил всего себя. Опубликовал две книги, одну вы, по-видимому, встречали, – о внутренней структуре профессионального
Вы, естественно, спросите, что же случилось тогда, в 1985-м?
Я прилетел в Лондон, как мы условились. Но они схватили-таки меня за «хвост» и вот-вот должны были заполучить всего целиком.
Вы остановились в «Вандербилде», я зашел в отель спустя несколько минут после того, как вы отправились на ту встречу. Администратор даже сказал, что если я пойду быстрым шагом, то, наверняка, догоню вас, он даже назвал направление – вы поинтересовались у него, как быстрее пройти к «Хилтону».
Я видел, как вы сели в автомобиль, и это меня насторожило. Когда же вы не явились в отель – а я регулярно названивал, – понял: вы попали в их руки!
Я буквально себе места не находил, потому что чувствовал себя виновным в случившемся. Ведь весь ужас вашего положения был в том, что вы не могли дать им требуемого. Вы просто не обладали этой информацией! Признаюсь, я готов был пожертвовать любыми документами, имеющимися в моем распоряжении, лишь бы выкупить вас…
Парадокс: мы искали друг друга, но так и не нашли…
Впрочем, сегодня они опять напали на мой след, и смерть Карла – последнее предупреждение мне. Но я не намерен отступать, я должен посчитаться с ними теперь уже и за Карла, это был настоящий человек…
Итак, давайте подведем некоторые итоги.
Во-первых, существует разветвленный заговор против большого, если позволите так определить, спорта, против олимпийского – прежде всего.
Во-вторых, создан уникальный допинг, позволяющий человеку делать настоящие чудеса – на беговой ли дорожке, в седле велосипеда, в тяжелой атлетике, боксе, баскетболе, словом, в любом виде спорта он дает фантастическую «прибавку». О подобном до сих пор не могли и мечтать приверженцы тестостеронов, анаболиков и прочей гадости.
В-третьих, препарат уже выдержал всестороннюю апробацию на ведущих спортсменах. Да, да! И допинг-контроль еще ни разу не дал положительного результата. Думаю, если нам не удастся помешать, то целый ряд выдающихся достижений на Играх в Сеуле родится благодаря этому сверхдопингу.
В-четвертых, и это самое печальное, мне не удалось узнать, кто готовится выбросить после Олимпиады на «широкий рынок» этот препарат и кто из ведущих атлетов сегодня выступает в роли подопытных кроликов. Есть подозрения на некоторых американцев, – Майкл сделал паузу, – и на ваших, да, на ваших парней…
– Выходит, мы у разбитого корыта, как у нас говорят?
– Не совсем. Лабораторию в Мазатлане можно будет дешифровать, это раз. Кроме того, мне удалось умыкнуть две упаковки этого сверхсекретного допинга, его нужно пристроить немедленно для поиска кода расшифровки вещества в организме спортсмена. Вот это пока все, что я могу вам, Олех, сообщить».
До утра я не сомкнул глаз и обрадовался, когда первые лучи солнца позолотили край небосвода. Я был готов действовать.
Пленку с записью ночной беседы я отнес к Сане и попросил положить в карман пиджака или брюк, туда, где он хранит свои шиллинги, и беречь как зеницу ока. И никому-никому не отдавать ни при каких обстоятельствах. Саня был человеком понятливым и не стал ни о чем спрашивать.
Прежде чем выйти из номера, я позвонил Дейву Дональдсону и сказал, что буду ждать его в пресс-баре. Потом запечатал два экземпляра расшифровки нашей беседы с Майклом в два конверта, написал киевский адрес и бросил в почтовые ящики – одно на городском вокзале, благо он был рядом с отелем, второе – в пресс-центре.
В сумке у меня лежала коробка с таблетками оранжевого цвета – без этикетки и вообще без каких-нибудь опознавательных знаков. Это были те самые стимуляторы, обладание которыми стоило жизни Карлу Липману и угрожает жизни Майкла Дивера.