Тайна девичьего камня

Мортимер Майкл

— Не знаю. Наверняка рыбаки. Они жили здесь, в поселке. Давай посмотрим. Точно половина четверти мили и три сотни локтей, писал Соландер. Четверть мили это примерно 2 670 метров. Разделить на два. Плюс 300 локтей, локоть это примерно 0,6 метра. Сколько это в метрах?

Несколько секунд оба тихо считали.

— Примерно тысяча пятьсот, — сказала Ида, — и еще несколько.

— Хорошо. — Лассе задумался. — Вопрос заключается в том, как Соландер сумел это измерить. У них правда был сантиметр

в восемнадцатом веке?

Лассе уставился на нее, и его глаза словно засветились.

— Ладно, мы просто пойдем вверх на течению, — сказал он. — Длина моего шага примерно один метр. Идти довольно долго. Мы пойдем каждый по своей стороне реки и будем искать все скальные выходы. Скрытая гигантская котловина, таких не может быть много.

Ида мельком посмотрела на ветви больших сосен.

Какие деревья! Дома в Емтланде они давно бы превратились в целлюлозу, а вместо них появились бы «участки лесовозобновления» промышленного леса. Но здесь, в центре финской Лапландии, они дожили до преклонных лет.

Она смотрела на широкую спину Лассе, который сначала медленно пошел параллельно течению, а потом, когда дорожка сузилась, стал пробираться вперед по плоским валунам.

Она опять подумала о деревьях.

Иногда старое дерево умирает несколько сотен лет.

А как тогда с нами, с людьми, когда мы умираем — когда я умру?

Вряд ли это будет долго и с достоинством. Наша жизнь так коротка, что мы ее не проживаем, а прожигаем. А потом остается только одно — конец.

Как с Лобовым.

— Река Оунасйоки, — услышала она бормотание Лассе, — маленькая прекрасная река Оунасйоки, а вот и мы.

71

Иде пришлось балансировать на краю берега. В одних местах он был каменистым, в других — до самой кромки воды заросшим плотными побегами и маленькими, покрытыми льдом деревьями.

Пока они медленно продолжали идти вверх по течению реки каждый по своему берегу, Ида поняла, что должно быть, уже середина дня.

И какое там число, пятнадцатое.

Девять дней до Рождества.

Сочельник? Пряничное печенье и подарки к Рождеству на диване, телепередачи и шоколадные конфеты…

Она отбросила эту мысль и быстро взглянула на солнце, которое теперь почти коснулось горизонта и, похоже, согрело его, превратив в горящую полосу.

Небо, облака…

В темноте?

У тихих берегов реки?

За ними кто-то наблюдает?

Она вздохнула и пристально посмотрела вниз.

Мне только кажется… Надо опять использовать учительский прием.

Она откашлялась и стала думать дальше.

Не играет никакой роли, даже если мы считаем каждый шаг от рыбачьего поселка. Это не та же самая вода и не та же самая река, в которой этот Соландер когда-то

спрятал то, что сейчас находится внутри молодых европейских жемчужниц. Даже если здесь не особо чувствуется присутствие человека, кроме этого висячего мостика, который повесил какой-то авантюрист. Да и в таком случае русло реки вряд ли то же самое. Наводнения, лесные пожары, бобровые плотины и масса всего другого, может быть, меандр, который превратился в старичное озеро? Вода ведь всегда найдет новые пути, уйдет в сторону, изменится.

Ее прервали.

— Привет! Видишь? — услышала она крик Лассе с другого берега реки.

Ида подняла глаза вверх.

В двадцати метрах от них в водопад врезалась маленькая бросающаяся в глаза скала. Из-за этого поток огибал подножие скалы с особо сильным бурлением. Здесь не было льда, и за порогом вода стекала вниз полуметровым водопадом на обледенелый выступ горы, причем склон постепенно становился все более пологим, а потоки все более спокойными.

Она кивнула Лассе, который был на другом берегу.

— Да, все это как-то подозрительно. Ты обойдешь или как?

— Это слишком долго. Я перейду!

Лассе вытащил из рюкзака длинный канат, привязал к одному концу камень и перебросил его через порог так, что он приземлился на Идиной стороне. Она взяла комок гнейса и обвязала канат вокруг дерева.

— Будь осторожен, — предупредила она, — здесь очень сильный поток.

Лассе ощупал канат, поднял большой палец вверх и медленно пошел по льду, крепко держась руками за канат. Лед с виду был очень толстым.

Но вдруг он выругался, и Ида увидела, как за долю секунды он продавил тонкую корку льда.

— Во всяком случае здесь не глубоко, — сказал он, запыхавшись, — только… тут приток.

Одна нога провалилась по колено, на что он попытался крепко потянуть канат. Лед казался пористым и твердым. Снова что-то хрустнуло — его второй ботинок тоже стал уходить под воду, но он пробежал несколько шагов, вскрикнул и был уже на другом берегу. Он быстро присел.

— Все в порядке. Я надену полиэтиленовые пакеты на носки.

Она смотрела, как он снимает лыжные ботинки и пытается стряхнуть капли воды.

— Винный магазин слева, а Медиамаркт справа. Кстати, ты видишь гигантскую котловину? Мы действительно должны быть близко.

Она повернулась и взобралась на скалу, а потом обошла вокруг еще одно небольшое возвышение и поднялась на берег реки. Большие сосны заслоняли кромку берега.

— Что там писал Соландер, гигантская котловина под мхом? — спросила Ида. — Моллюскам ведь нужна проточная вода? Гигантская котловина в лучшем случае всего лишь как глубокая лужа. Разве нет? Как они на самом деле выглядят… Что там такое?