Тайна девственницы
Шрифт:
– Вы не принимаете меня всерьез! – вздохнула Габриэла. – А ведь это серьезный разговор. Пожалуйста, отнеситесь к моим словам с уважением.
– Да что вы, я очень серьезен. Я воспринимаю вас очень серьезно. Я всего лишь планировал проигнорировать вашу просьбу о поцелуях.
– Вы сбиваете меня…
– А вы постоянно делаете меня слабее. Вы истощаете меня, забираете мою силу. Я становлюсь безвольным… в вашем присутствии. – Он неожиданно сделал поворот в танце, и Габриэла, не сбившись, последовала за ним.
– Хочу сказать, что я не желаю, чтобы мы были только коллегами.
– Да,
Натаниэль посмотрел на Габриэлу, и у нее опять сбилось дыхание.
– Все.
Он еще ближе прижал ее к себе.
– Я хочу всю вас.
– Понятия не имею, о чем вы говорите… – слабеющим голосом произнесла Габриэла. Это был очень опасный разговор.
– Вы не знаете, о чем я говорю…
– Вы имеете в виду… – Она внезапно вспыхнула. – Я не знаю, что вы имеете в виду! Но я знаю, чего хочу я!
– Да? – Натаниэль улыбался. – И чего же вы хотите?
– Я хочу найти печать.
– Ну, этого можно было бы и не говорить, – кивнул он. – А чего еще вы хотите?
«Я хочу…»
– Хочу, чтобы вы внимательно слушали все, что я вам говорю.
– Вы глубоко ранили меня, Габриэла, – покачал он головой. – Я ловлю каждое ваше слово.
– И затем все делаете наоборот.
Он невозмутимо усмехнулся:
– Но я вас внимательно слушаю.
– Вы упрямое создание, мистер Харрингтон.
– Не больше, чем вы, милая Габриэла. И это одна из тех черт, которые я в вас люблю.
– И не стыдно вам говорить такие вещи? Мы едва знаем друг друга, как же вы можете что-то любить во мне?
– Но ведь это правда. Я люблю ту страсть, с которой вы отстаиваете правду о вашем брате. И то, как вы краснеете – очень мило и очаровательно. Я люблю вашу самостоятельную натуру и то, как вы продолжаете упорствовать даже тогда, когда ваши действия уже привели к ошибке. Вода камень точит…
– Ерунда, вы не должны использовать такие слова, как «любовь», пока вы не…
– Пока я не буду иметь их в виду? – Он задумчиво кивнул. – Вы абсолютно правы.
Вальс закончился, и Натаниэль проводил Габриэлу к окну.
– Пуншу?
Да, таким он и был. Он собирался принести ей пуншу так же легко, как только что говорил о любви. Не значило ли это обратное? Что он действительно что-то испытывает к ней? Вдруг у него есть к ней чувства? Это, конечно, ничего не меняет, но может все затруднить.
Габриэла вежливо улыбнулась:
– Это было бы очень мило с вашей стороны.
Он хмыкнул и удалился, будто был мальчиком на побегушках. А она смотрела ему в спину. У него была прекрасная фигура, стройная, красивая, привлекающая внимание. Такие мужчины заставляют женщин проводить ночи без сна… Габриэла вздохнула. Когда она видела его, она начинала желать такие вещи, о которых никогда и не мечтала. Какие никогда не имела.
Она оглядела бальный зал и заметила, что все волшебство, которым он был недавно заполнен, исчезло. Лампы светили слишком ярко, платья на женщинах были самыми обычными, музыка больше не казалась сказочной. Это был самый обычный
И все же, внезапно подумала Габриэла, она всегда любила посещать этот бал. В прошлом году она была преисполнена надежд. Энрико был в прекрасном настроении. И сама она радовалась как дитя. Она не пропустила почти ни одного танца, хотя знала в зале всего несколько человек.
И тут впервые Габриэла осознала, что ее мир чрезвычайно узок. Ограниченный круг знакомых, из людей, которых она знала еще с колледжа. Она общалась с несколькими джентльменами старше ее, она знала директора и его жену. И друзей у нее было не так много: Флоренс, Ксеркс и Мириам. Габриэла вспомнила, что и у брата не было настоящих друзей. По крайней мере известных ей. Не было соболезнующих писем после его смерти, не было визитов в их дом. Конечно, это можно было объяснить загруженностью, работой. У него ничего не было, помимо работы.
И он был хорошим братом. Габриэла закусила нижнюю губу. Было бы изменой думать иначе. А впрочем, сколько раз она уже говорила это себе? Не убеждает ли она себя, что он был хорошим братом? Не только после смерти, но эти мысли приходили ей в голову и раньше. И пусть его никогда не было рядом, особенно в последнее время, и пусть он не заботился о ней так, как должен был. Он не объяснял ей, что некоторые действия и события могут перевернуть и изменить всю жизнь. Впрочем, вряд ли это имело значение теперь.
Энрико мертв, а сама она более одинока, чем была до его смерти.
– Ты выглядишь слишком печальной для такого грандиозного вечера. – Голос Флоренс прозвучал совсем близко.
– Правда? – Габриэла придала голосу радостную ноту и повернулась к своей компаньонке и подруге. Флоренс улыбнулась ей. – Понятия не имею, почему ты так решила. Это действительно великолепный прием.
– Может, ты опять думала о прошедших годах?
– Куда же мне деваться от этих мыслей? – Взгляд Габриэлы праздно скользил по толпе. Как всегда, здесь можно было увидеть тех, кто изучал, искал древние сокровища, и тех, кто предоставлял им финансовую поддержку, а затем выкупал их находки. Благодетели совета общались с профессорами, археологи беседовали с новыми гостями и спонсорами, ученые мужи и совсем молодые студенты танцевали с титулованными матронами. – Прошлый год так много значил для нас. Энрико должен был презентовать печать, его репутация в обществе должна была укрепиться. И кто знает, может быть, даже без двух оставшихся печатей он смог бы открыть Тайну девственницы и найти месторасположение города…
– И он никогда бы не позволил тебе поехать в такое путешествие с ним, – сердито добавила Флоренс.
– Но я прочитала и изучила все книги, все документы, когда-либо написанные об Амбропии. Я изучала языки, карты, историю и… – Габриэла встретила взгляд Флоренс. – Я хотела стать незаменимой для него…
Габриэла растерянно вздохнула и обвела взглядом зал.
– А вот для меня ты была важна всегда. И я благодарна твоему отцу за то, что он оставил тебе достаточное количество денег и теперь ты можешь жить припеваючи и сама можешь решать, с кем и как жить.