Тайна для Аниики
Шрифт:
Не хотелось возвращаться туда, где я живу, и что теперь называю домом. Что меня там ждет? Ведьмы и Ветла наверняка напридумывали себе всяких небылиц обо мне, оправдываться я не хочу и не желаю, чтобы меня жалели. В этом отношении мне сейчас ближе всех Грэйн.
— Почему? — полюбопытствовала я, подходя к ящеру.
— Задай этот вопрос себе и хорошенько подумай над ответом, — он улыбнулся, дерзко, обаятельно, искушающе.
— Уже задала и подумала, — нахмурила брови. Происходящее мне все больше и больше не нравилось, будто Гримма мне мало с его
— Помнишь, как ты осуждала меня за ошибку? Наверное, тысячу раз прокляла, а, ведьмочка? А думала ли ты над тем, каково было мне?
— Ясно, — кивнула я, забираясь в паланкин, но маг оставил последние слова за собой:
— Проще понять того, чью шкуру ты на себя примерил!
— Ждешь, чтобы я извинилась? — во мне начал закипать гнев, хотя разум твердил, что Лют прав. Да, он ошибся, но не по своей воле, и тогда причиной всему была Эрия.
— Нет, — его отклик удивил меня, заставляя гнев схлынуть, отступить, исчезнуть.
— Тогда…
— Ничего не жду, разве что, — ухмыльнулся, но потом махнул рукой. — Полетели! — первым запрыгнул на спину Жара.
Я бы задумалась о его словах, только времени не хватило — слишком много забот в одночасье рухнуло на мои хрупкие девичьи плечи. Найти Огнева стало задачей второстепенной, а на первый план вышла другая, да и моя сила тревожила, нет-нет, да и возникало сомнение — справлюсь ли, сумею ли вовремя остановиться, укротить нечеловеческое могущество. Когда на горизонте замаячили яркие огни, горящие в наступающих сумерках на башнях замка, я догадалась, кто вызывает меня на разговор, а первый вопрос, который я услышала от Люта, едва мы приземлились, заключался в следующем:
— Ты помнишь, что я пообещал Фириону в прошлый раз?
— М-м-м… — сделала вид, что старательно размышляю, но так и не вспомнила. — Нет!
— Хотя бы честно! — невесело усмехнулся Грэйн. — Он приказывал, чтобы я проводил тебя в академию.
— Точно! — с легким раздражением припомнила я и тут же предложила. — Ну и давай съездим туда завтра?
— Почему не сегодня? — прищурился он.
— Сегодня я занята! — и этим все сказано.
— Угу! — покладисто кивнул Лют, обдумывая что-то свое. — Идем, — и подал мне руку, за которую я ухватилась.
Ворота распахнулись перед нами, как только Грэйн показал какую-то грамоту стражникам. Дорожка, расцвеченная фонарями, уводила к замку.
— Вот — выбирай место! — спутник мой сделал широкий жест, указывая на сад.
— Предлагаешь захоронить осколки в саду правителя Солнечного?! — изумленно захлопала глазами.
— Здесь их точно никто не выкопает!
— А садовники?
— Памятуя зверства ведьм, они не слишком усердствуют в своем ремесле.
— Клумбы весьма хороши и…
— Ани, они просто перекапывают землю, так что постарайся и сделай ну очень глубокую яму!
— Как бы не переусердствовать, — вслух, но очень тихо изрекла я, но Грэйн услышал и пытливо молвил:
— Ни о чем рассказать не хочешь?
— А должна? — отвернулась и ступила с дорожки на газон, усыпанный разноцветными
Уж сколько стихов написано про разукрашенный осенью пейзаж, сколько сочинений посвящено яркому убранству этого времени года, какие только эпитеты не подобраны для описания всех этих красот! А все равно глаза не устают любоваться осенним великолепием, приятно прошуршать ногами по осеннему ковру, склониться перед облетевшей веткой, засмотреться на кисть поздних ягод и ахнуть, заметив на апельсиновом дереве цветок.
— Копай скорее и пойдем! У меня тоже вечером дела намечаются! — ворчливо известил Грэйн, но не удержался, сорвал гроздь винограда и протянул мне:
— Угощайся!
— А ты? — не знаю, почему спросила, принимая из его рук ветвь с крупными, спелыми, чуть треснувшими от первых заморозков ягодами.
— А я? — кажется, он был удивлен. — Пожалуй, съем парочку, чтобы ты побыстрее управилась! — и снова эта улыбка заставила затрепетать мое сердце, и в наступившей мгле на миг почудилось… Ан нет, это всего лишь тень затуманила зрение. Ночью всегда так — мы видим то, что очень хотим увидеть, а не то, что есть на самом деле. Я оторвала одну ягодку, а Лют другую…
Уходя, мерещилось, что в спину мне из сгущающейся под деревьями тьмы глядят сотни недобрых глаз, зная о том, что я спрятала под толщей земли, готовясь извлечь проклятые осколки, чтобы воспользоваться ими.
— Время — хороший лекарь, который помогает забыть плохое, — голос Люта, как ни странно, успокаивал, и я, только-только осознала, что держусь за его ладонь, а наши пальцы переплелись.
Отдернула руку, точно обожглась и, сглаживая неловкость, произнесла:
— Верное замечание!
Больше мы не сказали ни слова, Грэйн заложил руки в карманы, а я рассматривала звездные небеса, сцепив ладони в замок.
Фирион ожидал нас в большой трапезной, ярко освещенной, сверкающей позолотой, богатой, пропитанной ароматами изысканных блюд.
— Присоединяйтесь, — запросто оповестил он, указывая на свободные места в самом начале длинного стола.
Нас ждали, а мы выглядели скромно и даже как-то невзрачно по сравнению с другими, наряженными гостями. Грэйн, оглядев помпезно одетых дам и не менее богато разряженных кавалеров, пробормотал:
— Ну, вот, а я совсем не по случаю одет…
— Бред какой, — я улыбалась и медленно шествовала к столу.
Как по мне, совсем неважно, во что ты одет, главное, как ты себя держишь. Голова высокомерно вскинута, спина прямая, шаг неспешный, а бедра слегка покачиваются, соблазнительно, но естественно. Реверанс, и плавно опускаюсь на стул. Так, что тут у нас подают на ужин? М-м-м… морские деликатесы! Что ж попробуем!
Закончив трапезу, Фирион пригласил нас с Грэйном в свой личный кабинет. Мы вошли в просторное и очень светлое помещение, стены которого были обшиты дубовыми панелями и затянуты сукном нежно-зеленого цвета. Вдоль стен располагались внушительные шкафы, и стояла пара длинных резных столов, сделанных из дорогих пород дерева.