Тайна дома №12 на улице Флоретт
Шрифт:
Наконец латунный цилиндр дополз до сержантской стойки, и Гоббин нехотя достал его из раструба.
Весь личный состав, затаив дыхание, принялся наблюдать, как пальцы сержанта откидывают крышку и извлекают формальный синий конверт.
Гоббин вытащил из конверта записку и перфокарту с номером. Ознакомившись с содержанием послания, он прочитал номер на карте и сверился с книгой служебных кодов. Нахмурился и скрипнул зубами.
— Сэр? — осторожно проговорил Пайпс. — Что там? Это связано с «ДобУК»?
Сержант Гоббин покачал головой:
— Нет, это не связано с «ДобУК», насколько
— А с чем же тогда? — спросил констебль Домби.
— От нас требуют… — сержант замолчал и собрался с духом, словно ему было неприятно просто произнести то, что он собирался: — Служить и Защищать.
В зале общей работы поднялся ропот.
— Что?
— Почему мы?
— Эй, я на такое не подписывался!
— Сэр! — перекрыл Пайпс общий гвалт своим басом. — Мы не можем Служить и Защищать в такое время! Мы же все сейчас бьемся над «ДобУК»!
— Ты мне об этом говоришь, Пайпс? Рисковать, идти куда-то, встречаться с монстром, когда в этом нет никакой выгоды и мы к тому же заняты «ДобУК»?! Нет уж! Не такие мы идиоты!
Кто-то крикнул: «Верно!» Еще кто-то: «Мы сюда не за тем нанимались! Служить и Защищать? Пфф!»
И вдруг во всеобщем ропоте раздался тихий голос: «Постойте-ка… Монстр?»
Все тут же затихли и выжидающе уставились на сержанта. Гоббин наделил нескольких подчиненных, из тех, что стояли ближе всего, испепеляющим взглядом, а затем опустил глаза в письмо и сказал:
— Дилби (да, вы не ослышались: наш простофиля Дилби) пишет, что в ходе своего расследования (и кто, позвольте спросить, позволил ему вести какие-то расследования?!) наткнулся на… гм… неких заговорщиков, которые… гм… пробудили некоего жуткого… гм… монстра возле канала. На улице Флоретт, если точнее. Это еще не все. Заговорщики, с его слов, помимо прочего, также проникли в ряды полиции, и Шнаппер с поста на Пыльной площади состоит в их числе. Также Дилби сообщает, что вел расследование совместно с… гм… — казалось, сержант вот-вот перемелет собственную челюсть, учитывая, как он заскрежетал зубами, — с доктором Доу из переулка Трокар. Дилби особо подчеркивает, что угроза категории… — Гоббин сверился с письмом, — «ГПА», что бы это ни значило…
— Я знаю, сэр! — воцарившуюся тишину прорезало шамканье седоусого старика Лоусона. — Это значит: «Город под атакой»! Худшая категория… еще из тех времен, когда защитить Тремпл-Толл можно было лишь с помощью всего личного состава полиции.
— Спасибо за историческую справку, старичье, — проворчал Гоббин. — Я могу поверить, что ты знаешь об этой категории, но откуда Дилби ее знает, будь он трижды неладен! Ну да ладно…
Тут взял слово один из констеблей в толпе; сержант так и не понял, кто — то ли Теккери, то ли Боунз:
— И что нам делать, сэр?!
— Да, вы же не прикажете нам выдвигаться к каналу? — добавил еще один голос, но уже от дверей, и снова Гоббин не понял, кто говорил: то ли Боунз, то ли Теккери. У них были очень похожие голоса: хриплые и шелестящие, словно листья на ветру.
Сержант потер подбородок. С одной стороны, у него приказ: код на перфокарте соответствовал строке в книге «Служить и Защищать», а та не оставляла вариантов. И все же…
Почему
— Сэр! — вновь заговорил Теккери (теперь уж точно Теккери). — Не нужно никого никуда отправлять.
— И верно! — добавил Боунз — это он стоял у дверей. — У нас и так дел по горло!
Кто-то из молодых констеблей неуверенно вставил:
— Но ведь это приказ самого господина комиссара…
На что более опытные коллеги затолкали его вглубь столпотворения, чтобы не отсвечивал, и обстоятельно пояснили:
— Железный комиссар не покидает своего кабинета. Всем здесь заправляет старший сержант Гоббин. Пора бы давно уяснить это.
Боунз облокотился спиной на дверь и сказал:
— Сэр, думаю, я выскажу общее мнение: все это дурно пахнет. Начать с того, что мы не знаем, что из этого вообще правда. Дилби — это архивная крыса, еще и крайне трусливая к тому же. Он расследовал дело о заговоре? Да у него приступ приключится, лишь увидь он заговорщика. Я уж не говорю о монстре.
— Верно! — поддакнул Теккери. — К тому же что-то слабо верится в каких-то монстров! Подумайте, сэр: монстр в Тремпл-Толл? Крайне сомнительно.
Констебли зашумели, соглашаясь. Сержант хмуро следил за реакцией подчиненных: все так — Дилби и его дело не просто дурно пахли, а воняли, как гора дохлых хорьков, высотой с трехэтажный дом. Воняли трехэтажным враньем… Кем бы он, старший сержант Гоббин, был, если бы бездумно отправил всех своих людей к каналу? Нет уж, не на того напали…
— Сэр, — прокряхтел старик Лоусон, — один из наших просит помощи. Тем более — это категория «ГПА»! Неужто мы не откликнемся?
Сержант Гоббин наделил престарелого констебля злобным взглядом.
— Вот кого забыл спросить, так это тебя, Лоусон. Тебе еще не пора на свою свалку, или где ты там кости складируешь? Того и гляди в труху развалишься — потом еще подметать в участке!
Лотар Лоусон и правда был очень стар. Ему было то ли сто лет, то ли все двести, лицо его походило на жеванный мякиш, губы почти исчезли, а крючковатый нос сохранил следы чьих-то зубов. Поговаривали даже, что его укусила мадам Кроукло, легендарная помощница не менее легендарного злодея Горемычника. Сержант Гоббин старика крайне не любил, а россказни о «былых славных деньках», когда полиция гонялась за Горемычником, Филином, Замыкателем и прочими, вызывали у него лишь зубовный скрежет.