Тайна дома №12 на улице Флоретт
Шрифт:
Ее взгляд упал на окно.
Китти подкатила к нему и, стараясь не шуметь, открыла створки. Выглянула вниз, голова тут же закружилась.
Нет! Так она не выберется — нечего и думать! Даже будь у нее здоровые ноги, спуститься по стене было бы невероятно сложно.
Китти отпрянула от окна и ударилась ногой о ржавую гармошку теплофора, которая тут же отозвалась звоном.
— Что это ты там вытворяешь?! — раздался окрик из коридора.
Бабушка стояла за дверью! Китти бросила испуганный взгляд на дверную ручку, ожидая,
Но дверь, как и прежде, оставалась запертой — очевидно, бабушке было сейчас не до Китти. Старуха закашлялась, а потом, успокоив дыхание, велела:
— И окно закрой!
Китти сжала зубы и села на подоконник.
«Нет уж, бабушка! Не закрою! И вообще я больше не буду делать то, что ты мне приказываешь! Ты больше не будешь мною помыкать!»
Погасив топки на роликовых коньках, Китти при помощи рук перенесла ноги через раму.
«Что ты делаешь?! Ты рехнулась?!» — непременно воскликнула бы Полли Трикк, глядя на нее сейчас.
— Я тебя спасу… — прошептала Китти невидимой подруге.
Держась руками за раму, она начала придвигаться к краю.
Китти и правда рехнулась. Внучка миссис Браун сейчас не могла соображать здраво, иначе поняла бы очевидную для всех вещь: она ни за что не сможет спуститься по стене дома.
Выглянув наружу, Китти отметила, что труба водостока проходит всего в паре футов от ее окна.
Стараясь не смотреть вниз, Китти выдвинулась еще немного. Колесики роликов коснулись карниза, и ноги разъехались. Девушка одной рукой вцепилась в раму, а другой потянулась к трубе.
«Я смогу! Мне удастся! Еще чуть-чуть… еще немного…»
Китти уже почти-почти ощущала пальцами шершавую поверхность водостока…
И тут произошло то, чего она никак не могла предугадать.
Дом вздрогнул.
Китти вскрикнула и соскользнула с карниза.
***
Кашель зародился в глубине легких, прошел через гортань, словно по трубе, и вырвался наружу.
Миссис Браун поднесла к губам платок, и он тут же покрылся густой зеленой слизью, в которой проглядывали крошечные изумрудные искорки.
Слегка пошатываясь, бабушка Китти медленно двинулась в свою комнату.
«Проклятая Тирс и проклятые мальчишки! — думала она. — Если пленница сбежит или с ней что-нибудь случится, все надежды пойдут прахом. Я не могу ее упустить… она так важна! Но Тирс этого не объяснить. И никому не объяснить. Пусть и дальше думают, что я всего лишь помогаю Праматери плодиться…»
Проходя мимо комнаты внучки, миссис Браун услышала металлический стук, раздавшийся из-за двери.
— Что это ты там вытворяешь?! — прикрикнула она и залилась очередным приступом кашля.
По ногам миссис Браун прошлось легкое дуновение сквозняка, вырвавшееся из щели над порогом.
— И окно закрой!
«Вот ведь неугомонная
Вытирая платком не желающие останавливаться зеленые слезы, миссис Браун вошла в свою комнату. Все ее мысли сейчас были лишь об одном — о том моменте, когда семя прорастет в сердечный клубень и захватит Полли Трикк. Тогда настанет то, о чем она мечтала столько лет.
На стене у кровати висело темное от патины зеркало в овальной раме. Бросив на свое отражение быстрый взгляд, миссис Браун поморщилась и отвернулась.
Эта оболочка так устарела: бледная и сморщенная кожа, тяжелые веки, практически исчезнувшие губы, отвратительная седина, похожая на плесень… Так и хочется вонзить ногти в лицо и сорвать его. Как жаль, что она не может этого сделать… пока не может.
Миссис Браун поглядела на часы, стоящие на туалетном столике: уже скоро…
Достав из-под манжеты рукава ключ, она вставила его в замочную скважину на циферблате часов и сделала три оборота.
В комнате раздался щелчок, и, скрипнув на петлях, отворилась дверка потайного шкафчика, скрытая прежде за цветочной обивкой стены.
Миссис Браун достала из тайника небольшой прямоугольный футляр и ветхую потрепанную тетрадь в грубой кожаной обложке.
Опустившись на край кровати, она раскрыла тетрадь. Покрытые пятнами и бурыми потеками, страницы были сплошь исписаны; почерк ведшего записи человека выдавал в нем решительную и в то же время дотошную натуру. Темно-фиолетовые, почти черные строки вызвали в душе у миссис Браун едкое неприятное чувство. Тоска… горечь утраты…
То, что она испытывала к хозяину тетради, не померкло даже с годами. С нежностью миссис Браун погладила сухие страницы и словно на какое-то мимолетное мгновение прикоснулась к мистеру Карниворри, чего она никогда не позволяла себе, пока он был жив…
Насильно взяв себя в руки и уняв нежелательные сейчас эмоции, миссис Браун пробежала глазами знакомые строки. Записи чередовались с рисунками и схемами, кое-где булавками к страницам крепились сухие листья растений.
Рабочий дневник мистера Карниворри был не только самым ценным сокровищем миссис Браун, но также и тем, на что она возлагала большие надежды.
Хозяйка четырнадцатой квартиры часами могла изучать записи старого домовладельца, перечитывая описание его научных изысканий. Мистер Карниворри не был ботаником-морфологом — он ограничивался лишь рассуждениями, не решаясь проводить практические эксперименты по сечению растений, и они во всей своей многообразной красе оставались жить лишь в его голове. В голове и на страницах дневников.
Этот конкретный дневник был наполнен размышлениями на тему прививания и скрещивания видов, и в нем рассматривалось так называемое «сращивание».