Тайна дома Морелли
Шрифт:
Первые дни в городе были довольно изнурительны для такого человека, как Джим. Пешком он обычно передвигался лишь в том случае, когда нужно было от кого-то улизнуть. Он обошел весь Пойнт-Спирит и выучил расположение пяти улиц, впадавших в главную артерию города. Одна из них вела к лучшей пивной в здешних местах – «Укулеле»: славному местечку в стороне от бульвара, который в вечернее время наполнялся людьми, достаточно просторному и уютному, чтобы убить часок-другой. В центре города располагалась площадь со сквером, напротив – здание почты, офис шерифа, маленькая библиотека, несколько магазинов и симпатичная кофейня под названием «Коконут». На улице, расположенной севернее, он обнаружил еще кое-какие заведения: прачечную, две ремесленные лавочки, один или два простеньких ресторана и, наконец, церковь.
Он поставил кружку на столик из тикового дерева и устроился в кресле поудобнее. Было холодно. Он потер руки и застегнул молнию на куртке. Ему пришло в голову, что было бы неплохо нанести визит вежливости этим трем несчастным женщинам, когда похоронная суета останется позади. С его стороны это было бы благоразумно, и не важно, что он прожил в их краях совсем недолго. Несколько раз он встречал Карлоту Морелли в супермаркете. Своеобразная женщина. Взгляд жесткий и непроницаемый. Гладкие волосы убраны в аккуратный пучок или высокий хвост, такой тугой, что глаза делаются крупнее и выразительнее. Роберт Маркусо, священник, поведал Джиму, что она – старшая из трех сестер, но в свои сорок два года ни разу не была замужем. Видел он и вторую сестру, среднюю. Кажется, ее звали Амелия. Красивая, смуглая, как и мать умершей девочки, она показалась Джиму слишком уж худой, и только волосы у нее были прекрасные – длинные и волнистые. Сестры жили неподалеку от него, через пару улиц, а может, и того меньше. Когда по вечерам он отправлялся на прогулку или шел в «Укулеле» к Лоретте, он иногда видел ее силуэт сквозь занавески второго этажа.
– Хорошие женщины, но судьба у них непростая, – сказал Роберт накануне вечером, сидя за пивом в баре Лоретты. – Виктор, муж Мэри Энн, погиб, когда Пенни было всего несколько месяцев. Он был летчик-трюкач, обожал самолеты. Был отличным мужем и отцом: очень заботился о девочках. Страшное горе.
– Его фамилия не Берри случайно?
– Точно: Отважный Берри, – улыбнулся пастор. – Он часто уезжал, но отсутствовал максимум дня три-четыре. Возвращался с подарками для девочек и жены. Отличная крепкая семья, очень типичная для Пойнт-Спирита. По воскресеньям ходили в церковь, принимали участие во всех благотворительных акциях, всегда готовы были прийти на помощь… У Берри заклинило двигатель на одном из показов в окрестностях Портленда за день или за два до Четвертого июля [1] . Помню, они готовили на праздник целый воздушный спектакль. Я плохо разбираюсь в трюках, но этот парень лучше всех умел закручивать самолет штопором и лететь вниз по спирали. Опасный маневр, но пилоты вроде него справлялись. Хотя мне лично всегда казалось, что самолет, летящий на огромной скорости носом вниз, невозможно контролировать на сто процентов. В итоге он рухнул на лес, вспыхнул пожар, выгорело несколько гектаров деревьев. Страшная трагедия.
1
День независимости США.
– Да, неприятно, – ответил Джим.
Его преосвященство допил пиво и посмотрел на часы.
– Я рад, что вам небезразличны жители нашего города, мистер Аллен. Пойнт-Спирит – славное место. Я здесь родился и прожил всю жизнь.
– Пожалуйста, зови меня Джим.
– Отлично, Джим, – улыбнулся священник. – Кстати, Лоретта мне сказала, что ты пишешь роман. Ты мог бы использовать наш город как место действия для твоих героев.
– Неплохая идея, – отозвался Джим. – Этот город явно влияет на мое воображение. Хотя, честно сказать, мне не приходило
Пастор улыбнулся и пожал плечами. В первый миг знакомства Джиму пришло в голову, что этот человек слишком молод для привычного образа пастора, не говоря уже о физической привлекательности и неизменном оживлении, которое пробегало по рядам прихожан, когда он появлялся на воскресной службе.
– Ни о чем не беспокойтесь, господин Аллен, – вручая ключи от дома, сказала Лоретта, хозяйка не только бара, но также и домика, который он снял, – его преподобие непременно зайдет к вам познакомиться. Выпьете с ним по глоточку, и он расскажет вам про наш город, чтобы вы не чувствовали себя чужаком, – сказала она и улыбнулась, от чего лицо ее просияло, а морщинки ожили. – Вообще-то трудно назвать его пастором в привычном смысле этого слова; с моей точки зрения, он слишком красив и вообще отличный парень. Уверена, вы подружитесь.
Лоретта беседовала с ним, опершись на локти, и ее огромные груди величественно возлежали на барной стойке из каштанового дерева. Она покуривала длинную тонкую сигарету, украдкой косясь на телевизионную панель, висящую на потолке.
– Не ожидал встретить человека моего возраста, избравшего для себя церковное служение. К тому же такого общительного. Обычно представляешь себе куда менее симпатичных парней, живущих более уединенно.
Услышав последнюю фразу, его преподобие расхохотался.
– Я тоже, представь себе, – ответил он. – Вообще-то я протестант и вполне могу иметь семью. Видимо, с годами стану пожилым парнем, не лишенным некоторого шарма, – он улыбнулся.
Джим тоже улыбнулся и допил пиво.
– Вот именно, Роберт. Ты протестант. Еще не все потеряно, – лукаво ответил он. – Честно сказать, я не слишком разбираюсь в религии.
– Это неудивительно. На самом деле никто толком не знает, в чем различия между нами, протестантскими пасторами, баптистами и католическими священниками. С годами мы все больше удаляемся от иллюзорного мира, в который неизбежно превращается религия. В городках, таких как этот, все по-другому. Вы в своих мегаполисах живете в особом измерении.
Звук подъезжающей к дому машины нарушил его размышления. Джим привстал. В первый момент из-за густой пыли, поднявшейся из-под колес, ему не удалось рассмотреть, кто сидит за рулем синего внедорожника, свернувшего к дому, когда же автомобиль остановился у крыльца, из него вышел преподобный Роберт. Пастор захлопнул дверцу и зашагал к веранде. На ходу поправил брюки и застегнул пиджак. Его волосы казались еще более светлыми на фоне темной одежды.
– Все в порядке? – крикнул Джим, заметив на лице пастора беспокойство.
Тот поднялся на крыльцо и протянул ему руку.
– Ехал по дороге и увидел тебя на крыльце. Прости, что помешал, но случилось кое-что очень неприятное. В общем… нужно поговорить.
Джим пригласил его в дом. На веранде было слишком холодно. Пастор, смотревший сначала себе под ноги, затем испуганно озиравшийся по сторонам, казался растерянным, даже жалким. Он вошел следом за Джимом и сразу же плюхнулся в первое попавшееся кресло из тех, что стояли в просторной гостиной. Роберт поднял глаза и осмотрелся, хотя вряд ли его слишком заботило то, как Лоретта оформляет дома для постояльцев, или же тот факт, что картины с букетами и натюрморты в золоченых рамах плохо сочетаются с современной обстановкой. Скорее он пытался подобрать нужные слова, чтобы рассказать о чем-то, что его не на шутку встревожило.
– Что-то не так на похоронах девочки? – спросил Джим, начинавший терять терпение.
– Прости… Я в растерянности. Еду из дома Кэтрин Вудс. Должно быть, ты не успел с ней познакомиться. Она, как бы это выразиться… предсказательница. Раскладывает карты и рассказывает, что видит. Сегодня утром Кэтрин обнаружила тело Лоррейн Оуэнс, своей компаньонки: она висела на одной из потолочных балок в гостиной собственного дома. В петле из телефонного провода. – Он умолк, пристально посмотрел на Джима. Тот все еще стоял, сложив на груди руки и глядя на него во все глаза. – Я даже не успел толком попрощаться с теми, кто присутствовал на похоронах Пенни Берри!