Тайна Дракона или пироги с капустой
Шрифт:
— Говори, Стефания — он тяжело смотрел на меня исподлобья.
— Почему я выхожу замуж за старика?
На лице родителя появилось кислое выражение:
— Мы с тобой всё давно решили, такова моя воля. И твоя, кстати, тоже.
— И всё же. Мне 17 лет, ему 117, так почему, отец?
— Потому, что нам не пережить эту зиму без выкупа за тебя. Наше хозяйство в упадке, мы разорены.
— То есть, я плата за то, чтоб вы своим колхозом протянули ещё год, отец?
— Как ты говоришь со мной, Стефания.
Я подалась вперёд, сообразила, что слово “колхоз” здесь лишнее:
— Что со мной? Отец, спросите у моей мачехи. Чем таким она опоила меня вчера, если сегодня вы меня не узнаёте. Тем более мне донесли, мачеха желает моей смерти.
Мой папаша отвернулся, задрал подбородок. О, мой муж Саша тоже делал именно так, когда нечем было крыть! Принимал гордую позу Наполеона и молчал.
Я решила добить папеньку:
— И всё же, отец. Вы посылаете меня на верное мучение. Неужели нельзя решить вопрос по другому?
— Нельзя! — он подскочил ко мне, схватил за шиворот, чуть не сломав шикарный накрахмаленный до картона воротник, подтащил к бойнице в стене:
— Посмотри! Что ты видишь?
Как только моё лицо оказалось у квадратного отверстия в стене, я задохнулась от порыва ветра. Передо мной расстилалась выжженная степь до горизонта и узкая полоска людей в чёрном, ползущая куда то за стены замка.
— Ты видишь этих людей? Они хоронят своих близких, умерших от голода. И ты не хочешь помочь своему народу?
— Как это поможет? Тебе дадут мешок зерна, его съедят, а дочки у тебя, папаша, закончились. Что дальше будешь делать?
Папаша в ярости отшвырнул меня, опёрся кулаками в стол.
Я не унималась:
— Послушай, батенька, не всё потеряно. Давай позовём сельхозминистра, отрубим ему башку за разорение хозяйства, назначим нового. Есть решение любых проблем, давай решим их нормально. Экономически грамотно.
— Что? — у папаши побагровело лицо, я даже перепугалась, чтоб его не хватил удар — Мала ещё мне указывать. Не твоего ума дела! Иди, Стефания, собирайся в дорогу и помоги своему народу.
Я разозлилась на такую свирепую несправедливость: платить счастьем дочери за неумение руководить страной, какой же он глупый, этот “папаша”.
На пороге меня пересилила моя сорокапятилетняя женщина. В конце-концов в своей прошлой жизни я сама с нуля построила бизнес. Причём, успешный. Открыла целую сеть пекарен в своём квартале. Слава о моих пирогах шагала семимильными шагами! Я, Медведева Бэлла Сергеевна, много чему научилась за это время. По крайней мере защищать себя, уж это точно!
Я повернулась к папаше, спросила:
— Почему умерла моя предыдущая мачеха, Лукреция? Ты знаешь ответ, папенька? Сегодня была моя очередь умереть. Мне в питьё подмешали яд… Чья следующая очередь, папенька, твоя? Кстати,
Видела, как побелели его глаза, как в гневе он смял какие то бумаги в руке.
Я захлопнула дверь за собой, вприпрыжку помчалась вниз. До отъезда мне надо было разобраться ещё с одной тайной.
Мои дорогие, любимые читатели!
Пожалуйста, не забудьте добавить книгу в библиотеку, чтоб не потерять её.
А ещё, если вы наградите роман звездой, тем самым очень поддержите меня, вашего автора. Обнимаю вас, ваша Лука Василиса.
Глава 4
Глава 4
Я мчалась вниз по ступеням, Айна скачками неслась впереди.
Стайка моих фрейлин ждала меня перед дверями, при моём появлении они присели, распластавшись разноцветными мотыльками на булыжном полу.
— Принесите мне поесть сюда, в комнату. И не входите, пока не позову.
Сама захлопнула дверь у них перед носом, тревожно осмотрела комнату. Мне надо было понять, что за магия у меня была и где тот самый медальон, что спрятала Глория.
Я лихорадочно бродила глазами по комнате, переворачивала матрасы, перетряхивала наволочки, Айна беспокойно вертелась рядом. На глаза попалась шкатулка, я высыпала из неё украшения. Нету медальона!
Села перед зеркалом, напряжённо всматривалась в лицо девушки, в теле которой находилась. Бедняга Стефания, как же тебе тут несладко было. Как жаль, что с твоим телом мне не досталось твоих воспоминаний. Ну, ничего. Мы теперь с Айной во всём разберёмся.
В дверь постучали, внесли обед, поставили на столик, пододвинули ко мне. Лючия подала полотенце, положила мне салфетку на колени.
Я потянулась ложкой к миске с аппетитным варевом, похожим на жидкое рагу. Чуть не подавилась слюной, так вкусно пахло. Есть хотелось, не передать как. Живот урчал, глаза бы проглотили всё вместе с миской. Вдруг я замерла с ложкой наперевес. Вспомнила разговор мачехи с кем то из моих служанок по имени Глория.
Строгим голосом приказала:
— Глория, подойди сюда!
Вперёд вышла женщина неопределённого возраста, с серым, потухшим лицом, с глазами перепуганного оленя.
— Ещь! — я протянула ей ложку.
— Я не смею, — пролепетала женщина.
Я всматривалась в её лицо. Ишь ты, мышь серая, кто бы мог подумать, что она напоила ядом бедную Стефанию:
— Ешь! Или ты отравила мой обед?
В стае фрейлин прокатился ропот, Глория подняла на меня глаза, поперхнулась собственным вздохом. Я подняла бровь, сунула ей ложку:
— Ну?! Пробуй всё.