Тайна дразнит разум
Шрифт:
Родные сестры — мать Ерша и тетка Вера — дочки сельского купца. Старшая сестра любила землю, вышла за местного священника и всю свою энергию пустила на сад и огород, а младшая, жадная до денег, прикинулась «святой» и очаровала Савелия, который с крестным ходом пришел в Леохново.
В то время Савелий, почтовый чиновник, получил наследство, но перед свадьбой, чтобы угодить своей невесте, помыслами устремленной к богу, пожертвовал отцовский капитал на построение храма. Дурацкий поступок жениха сразу подрезал ее здоровье, но отступать было уже поздно. Так и жили с «раной в душе»,
Теперь она твердо решила разбогатеть. В Гостином дворе откроется магазин, на витрине которого будут выставлены молитвенники, иконы, купели, прочая церковная утварь, и потекут деньжата в ее карман.
Тетка Вера обрадовалась приезду племянника. Она отведет ему комнату, где он, сытый и обласканный, сможет писать иконы для продажи. А уж насчет женитьбы — разберемся не торопясь.
Завтракали на открытой террасе. Хозяйка, явно повеселевшая, угощала желанного гостя горячими сканцами [2] со сметаной. Ерш проголодался — ел за двоих. Лишь за чаем племянник разговорился. Он и впрямь настроился жениться и зарабатывать кистью…
2
Местное название пряженых лепешек из черной муки с творогом.
— Буду писать плакаты, вывески, картины, а с иконами амба! — Ерш увидел в пузатом самоваре карикатуру на свою физиономию и весело съязвил: — Разве только Христа на кресте без трусиков!
Старик гневно нахмурился. Тетка Вера поперхнулась, но мигом овладела собой.
— Тебе, Гоша, повезло, — она ложкой сняла румяные пенки с молока и положила их в чашку племянника, — есть на примете краля, взглянешь на нее — и глаз не отведешь…
— Кто такая?
Тетка кивнула в сторону монастырской стены с угловой башенкой:
— Солистка хора. Вдовушка. Зеленоглазка…
— Кошачьи глаза по мне! А нравом как?
— Степенная, тихая…
— К черту! Я злых люблю: чтоб зубы, кулаки — все противилось!
Дядя Савелий вздохнул, перекрестился, вышел из-за стола, грузно протопал в свою комнату и демонстративно закрылся на крючок.
А тетка Вера скрутила пополам полотенце, ошпарила его конец кипятком, поднялась и неожиданно огрела им безбожника по уху. Тот вскочил:
— Ты что, курва?!
— Ничего, за дело, — отшила она, оставаясь в боевой позе. — Я тоже злая! Ты ведь любишь таких…
В ее прищурых масляных глазах светились и вызов и похоть. Ерш почувствовал достойного противника:
— Где схлестнемся?
Она оглянулась и, приглушив голос, пояснила:
— Пойдешь по адресу, снимешь комнату. А я уж, так и быть, навещу тебя разок-другой, рыжика соленого…
Ерш уточнил адрес мадам Шур, подошел к тетке попрощаться и внезапно с такой силой дернул ее за халат, что пуговицы полетели на пол.
Но тут же две увесистые оплеухи откинули его к калитке.
— Заходи, племянничек, не забывай тетю! — Голос ее звучал медоточиво-издевательски.
Мадам Шур преклонялась перед Солеваровой. Ум и воля выделяли Веру Павловну из уймы обывателей.
— Ваша тетушка, Георгий Осипович, открывает магазин. Я ее компаньон. У нас с нею невелики сбережения, но при ее твердой руке…
Ерш осторожно потрогал припухшую скулу. В эту минуту его интересовал другой человек, и он спросил:
— Знаете уполномоченного губчека? Что за мужик?
— Я лучше знаю младшего Рогова: он брал у меня уроки на гитаре. Но и о старшем имею представление: Лео любит музыку, лошадей и страсть как ненавидит церковь. Хочет отобрать у нас чудотворную икону и передать ее в музей. Как это вам нравится?
— Молодчага! — восторженно отозвался матрос.
Теперь он знал, как написать уполномоченному губчека, и не сомневался, что тот найдет ему работу по сердцу. А мадам Шур поспешила вернуться к прежней теме разговора:
— Георгий Осипович, нам потребуется агент по скупке церковных вещей. — Она привычно тряхнула серьгами. — Вы как, любезный?
— Придет тетка, тогда и карты на стол! А пока — ручку и чистый лист…
Когда хозяйка выполнила его просьбу, он указал на дверь:
— Давай отсюда!
— Господи! — всплеснула руками хозяйка. — Георгий Осипович, милый, хороший, ну зачем же так грубо?!
— Закрой дверь! — скомандовал он и сел писать рапорт на имя уполномоченного губчека.
Через два дня Ерш зашел в аптеку и позвонил по телефону Рогову. Тот подтвердил, что записку Анархиста получил, но без биржи труда не обойтись: «Займи очередь!»
Ерш молча повесил трубку. Он подумал: «Пока стою в очереди, чекисты справку наведут».
— Полундра, так не пойдет! Уж лучше к тетке пришвартоваться…
А тетка с характером: пообещала, а сама и носу не кажет. План действия созрел молниеносно. Мадам Шур как-то проболталась, что после всенощной помогает Савелию Иннокентиевичу подсчитывать денежный сбор. Значит, в это время тетя Вера сидит дома одна, без мужа.
Так оно и вышло. Из церкви тетка пришла без мужа. Она разделась, открыла окно в сад и опустилась на колени. В углу серебрилась икона. Тетка в одной нижней рубахе склонила голову. Она шепотом, страстно о чем-то просила Старорусскую богоматерь. Видимо, поясняла, что ей сорок пять, а старику семьдесят, что вышла замуж не по любви, что на ее месте другая давно бы согрешила…
Со стороны монастыря доносился стук деревянной колотушки. Ночной воздух насытился запахами липы и тополя. Ерш снял ботинки, срезал финкой длинную ветку смородины и блаженно стиснул зубы: «Пора, отмолилась…»
Осмотревшись по сторонам, он ухватился за подоконник и бесшумно влез в окно. Солеварова и вскрикнуть не успела, как племянник веткой сбил единственный огонек возле иконы…
Домой Ерш возвращался усталый, поцарапанный, но счастливый. Теперь он ближайший помощник хозяйки магазина. Теперь тетка Вера выполнит любую просьбу племянника. Она, оказывается, давно уже умоляла богородицу подослать к ней полюбовника.