Тайна двух лагерей

Макеев Алексей Викторович

– Они понятия не имеют, о чем их предупреждали.

– И все же, – сказал Гуров. – А что, если он этого и хотел? До смерти напугать, лишить силы воли, продемонстрировать свою власть, указать людям на их ничтожность и беспомощность – чтобы что? Что он с ними делал, пока они были в отключке? Почему, доведя до беспомощного состояния, перемещал в такие локации, где редко ступает нога человека? Кочур обнаружили в парке после его закрытия, Игнатьеву на бетонной свалке, а Курепова – в заброшенном сквере. Почему преступник аккуратно складывал их одежду, оставлял ее рядом

с жертвами, но не тронул ничего из личных вещей? Все трое тщательно проверили свои вещи, там ничего не пропало. – Гуров напряженно водил ручкой по листу бумаги, испещренному квадратами, надписями и стрелками, ведущими черт знает куда. – Он делал это не с целью ограбления. Похоже на предупреждение. Либо он намекал на что-то, о чем все трое забыли.

– Версию о хорошо продуманной и тщательно подготовленной мести я бы тоже рассмотрел, – добавил Крячко. – И версию о заказной мести. Ни одного отпечатка пальцев на личных вещах жертв экспертиза не обнаружила. Этот гений сделал все для того, чтобы мы его не нашли. Даже особых примет не имеет, гад такой. Усыплял внимание, отвлекал. Обаял девушек, придумал для Гоши историю о том, что перепутал адреса. Делал все для того, чтобы люди «включались» в процесс общения, а там кто будет запоминать его особые приметы? Может, я ошибаюсь, но вижу именно так.

– Согласен со Стасом, – произнес генерал-майор. – Но искать еще что-то общее между Куреповым, Кочур и Игнатьевой я бы начал безотлагательно. Если больше версий нет…

– Пока что будем работать с этими, – сказал Гуров. – Предупреждение или месть.

Вечером Гуров дозвонился до жены Бессольцева. Женька сняла трубку и ледяным тоном сообщила, что он так и не появился. Новостей никаких.

И бросила трубку, хулиганка.

Гуров разозлился. Да что происходит, в конце концов? То она бросается ему на шею и умоляет помочь, то не желает разговаривать. Ну, знаете… Довольно с него. Взрослые люди, сами разберутся. Уж насколько он успел изучить своего соседа, то и раньше у Виталия случались «исчезновения», когда он пропадал на несколько дней, после чего возвращался с таким сильным запахом перегара, что тараканы дохли. Любовница? У него? Такой сказки еще не придумали. Наверняка забухал.

На ужин у Гурова была жареная картошка с покупной котлетой. Когда Маша была на гастролях, он не слишком пристально следил за питанием. Чашка кофе с бутербродом по утрам, комплексный обед в буфете на Петровке или какой-нибудь чебурек, если дела заставляли целый день носиться по городу, а на ужин вообще что придется. Так и жил. И ничего серьезнее изжоги не случалось.

Сложив посуду в мойку, Гуров достал из холодильника бутылку пива. Что ни говори, а хорошо, что сейчас жены нет дома. Потому что Гурову нужно было подумать в тишине.

Он вспомнил свой недавний визит в больницу. После разговора с Гошей он направился в женское отделение. Лена Игнатьева встретила его, лежа в постели. Рядом с ней находилась ее мама. Очень симпатичная женщина, крайне вежливая. Узнав, что Гуров носил ее дочь на руках, она поблагодарила его за помощь.

–

Мне рассказали, что Лена не давалась никому в руки. Не позволяла себе помочь, – смущенно пробормотала она. – А вы ее как-то уговорили. Меня Зоя Анатольевна зовут.

– Очень приятно. Лев Иванович, – представился Гуров.

Гуров не стал объяснять благодарной женщине, что его благородный поступок был направлен не только на то, чтобы спасти ее дочь. Гуров просто видел, что суеты вокруг Лены становится все больше, и действовать надо было быстро.

О выговоре от старшего следователя прокуратуры он тоже не упомянул. Это было бы совсем лишним.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался Гуров, присаживаясь на край кровати.

Видок у Лены был совсем не цветущим. Бледная кожа, усталый взгляд.

– Давление, – слабо улыбнулась девушка.

– Да. Я помню. – Тут Гурову даже лгать не пришлось, поскольку Лена сама объявила о нестабильном давлении во время их первой встречи. – Высокое или низкое?

– Низкое, – вместо дочери ответила Зоя Анатольевна. – Это прямо бич какой-то. У нас в роду нормальное давление редкость. Или гипотоники, или гипертоники. Но у Лены очень рано начались проблемы.

– Обследовались? – спросил Гуров.

– Конечно, – с ноткой обиды в голосе протянула Зоя Анатольевна. – Исключили все, что возможно. Лена не курит, не пьет. Но любой стресс, сами понимаете… А то, что случилось, даром не прошло. Лена вас ждала, но я очень прошу, не мучайте ее.

– Мам, перестань, – сморщила нос Лена. – Иди лучше позвони на работу, они там тебя уже два часа ждут.

– Ну а как же ты тут? – растерялась Зоя Анатольевна и быстро осмотрелась. – Форточку прикрыть или не надо? Мне кажется, что здесь душновато. А не продует?

– Мам, я одна в палате, – напомнила Лена. – Тут совсем не душно. Не продует, я тепло одета.

– А водички тебе принести? Или компот. Компотик, а? Я его в холодильник поставила. Там все полки заняты, но я нашла местечко.

– Слушай, мам, а помнишь, ты сказала, что видела во «Вкусвилле» морс из лесных ягод? – оживилась Лена. – Купишь мне?

– Сейчас и схожу, – обрадовалась Зоя Анатольевна. – Рядом наверняка есть «Вкусвилл», они на каждом углу.

– Сходи, – разрешила Лена. – А мы пока тут поговорим.

Зоя Анатольевна замялась.

– Идите, конечно, – поддержал Лену Гуров. – Я все-таки из полиции. Не дам в обиду ваше сокровище.

– Ладно.

Зоя Анатольевна взяла со стула сумку и подошла к двери.

– Если что, звони, – приказала она дочери.

Вместо ответа Лена показала ей свой мобильный телефон.

– Переживает, – заметил Гуров, когда за дверью стихли торопливые шаги. – Вы у нее одна?

– Есть старший брат, но он в Африке. Волонтер. И зануда.

– Значит, с мамой осталась дочка, – улыбнулся Гуров. – И к тому же младшая из двух детей. Конечно, она будет волноваться. Как себя чувствуете? В состоянии немного пообщаться?

Лена кивнула.

– Только я лежать буду, – предупредила она. – Когда встаю, немного кружится голова.