Тайна двух лагерей
Шрифт:
– Антон Зайцев когда-то был моим соседом по даче. Снимал там дом на лето. Стоял за мольбертом в огороде в одних трусах и мазал там что-то. Я особенно не вглядывался. А сегодня после отказа в Союзе художников вдруг вспомнил о нем. Поискал его в интернете, а меня выбросило на эту ярмарку. Думаю, что он не откажется мне помочь.
– Ну если ты уверен, что это точно он… – с недоверием протянул Гуров.
– Да он это, он. Та же башка квадратная, – обрадовался Стас. – Ну что, поехали? Он мужик дельный, с регалиями. Не самоучка, «Строгановку» окончил. Сейчас напишу ему
Художник Зайцев неожиданно оказался свободен и пригласил сыщиков в гости. Надеясь на то, что встреча принесет свои плоды, Гуров и Крячко загрузились в машину и отправились на восток столицы, в Измайлово.
Зайцев жил в кирпичной девятиэтажке, на последнем этаже. Гостей он встретил радушно, со Стасом даже обнялся. Мужчина был большим и громким, с широкой рыжей бородой и веселыми маленькими глазками. Ради такого дела, как приятный визит старого знакомого, он приготовил кофе, ароматом которого была наполнена вся его небольшая двухкомнатная квартира.
Гурову и раньше доводилось бывать в домах людей, посвятивших жизнь творчеству. Чем старше был хозяин дома, тем меньше новомодных вещей можно было наблюдать в комнатах. Мебель, как правило, была не новой, чаще из темного дерева и прослужившая очень долго. Полки украшали сувениры из разных стран, такие как всевозможные статуэтки, подсвечники всех мастей, всевозможные бюстики и фотографии в резных рамках. Здесь всегда можно было увидеть много книг, затейливые вазочки и хрустальные бокалы. За стеклом или просто на открытом пространстве копилось то, что собиралось годами и имело ту или иную ценность для владельца. Странное дело, но Гуров никогда не считал чужие вещи хламом. Особенно если о них заботились с любовью. Ему даже нравилось находиться в непривычной, но очень уютной атмосфере.
Несмотря на то что Антон Зайцев был профессиональным художником, стены в его доме не пестрели полотнами в рамах. Гуров насчитал всего две картины, обе располагались на стене, противоположной окну. Это были натюрморт, состоявший из яблока на золоченом блюде, и довольно унылый пейзаж. Та работа, которую Зайцев предлагал купить на ярмарке мастеров, казалось, была результатом труда другого мастера, но никак не его собственного.
Он пригласил гостей в комнату, усадил в глубокие кресла перед винтажным круглым столиком. Принес чашки, молоко и сахар в стеклянной вазочке.
– Есть еще рыба под маринадом, – предложил он. – На рыбалку ездили вместе с женой. Семь дней восторга в палатке на берегу Волги. А уж моя женщина умеет по-царски приготовить рыбку, уж поверьте!
– Не до рыбки, Антон, – остановил его Стас. – Да сядь ты уже, борода.
Зайцев сел. Чашки наполнились кофе.
– Вот уж не думал, что увидимся вот так, – сказал Зайцев. – А ты что же, мой номер потерял? Мог бы позвонить, а не писать на сайте.
– Потерял, – признался Стас. – Да и ты куда-то делся.
– Я не делся. Я дачу ту снимал, если помнишь. Много работал. Позже снял дом под
– Вы продаете картину на ярмарке мастеров, – напомнил Гуров. – Она ваша?
– Моя. Проба пера, так сказать, – приосанился Зайцев. – Никогда не пробовал работать в таком стиле, но неожиданно у меня получилось.
– Есть ли среди ваших знакомых, кто увлекается подобным творчеством, но не на бумаге, а используя живых людей?
Зайцев сдвинул рыжие брови.
– Повторите, пожалуйста, – попросил он.
– Подожди, Лев. – Стас повернулся к Зайцеву и развел руки в стороны. – Антон, представь, что ты решил сделать макет картины. Объемный. – Для пущей наглядности Стас принялся всячески жестикулировать, чтобы было понятнее. – Ты кладешь на пол раму, размещаешь в ней человека, например в старинной одежде, и получается «живая» картина. Понятно объясняю?
Антон захлопал белесыми ресницами.
– Я представил, но… это уже не имеет никакого отношения к живописи. Это похоже на инсталляцию. Знаю, что такое практикуют, но к живописи это не имеет никакого отношения. Был у меня где-то журнал, там фотографии на эту тему. В интернете их полно.
– А у тебя нет таких знакомых?
– Не-ет, – широко улыбнулся Зайцев. – У моих братьев все проще, все по классике: бумага или холст, кисть или карандаш. И мне это нравится. Я создал что-то новое для себя, такое, как мой гиперреалистичный мальчик, которого кто-то обрызгал водой. Попробовал, и у меня получилось. Но продолжать я не буду – слишком для меня энергозатратно. И почему-то картину совсем не хотят покупать. А вот какие-нибудь ландыши в вазочке или сорванную клубнику с руками отрывают. Простите, ребятки, если вам не помог. А что случилось, могу я узнать? Если полиции понадобился мой совет, то дело, наверное, серьезное?
– Серьезное, – подтвердил Стас. – Неделю назад трех бесчувственных людей поместили в комнату с красным светом, обрамили их картинной рамой и осыпали высушенными розами. И, похоже, сфотографировали это для истории.
Зайцев очень удивился. Он подался вперед, выпучив свои веселые глазки.
– Кто такое с ними сделал?
– Как раз ищем, – ответил Гуров. – Задачка, надо сказать, не из легких.
– То есть эти трое своего согласия на такое не давали?
– Не давали, – подтвердил Гуров.
– А как же тогда они… Их силой заставили?
– Им что-то добавили в напитки. Они пили белое сухое «Шардоне» и безалкогольное пиво. После они очнулись уже в этой, как ее… в инсталляции. Ну потом каким-то образом их снова лишили воли и откомандировали в разные точки нашего прекрасного города. Они даже не все еще вспомнили, – пояснил Стас.
– С ними что-то сделали? Изнасиловали, избили?
– Нет, их не тронули, если ты об этом.
– Господи, прости мою душу грешную, – перекрестился Зайцев. – То есть они даже не знали, как туда попали?