Тайна ее поцелуя
Шрифт:
Сэр Реджинальд похлопал его по спине.
— При виде моей Хелены другие тоже теряли дар речи.
Беннет откашлялся и предложил девушке руку.
— Нам пора, Мари.
Атласная ткань перчатки прошуршала по рукаву его мундира.
— Вы ведь хотели, чтобы я убедила их, что мы влюблены, не так ли? — прошептала она.
Беннет промолчал; близость Мари причиняла ему почти физическую боль.
Они приблизились к выходу, и Селим распахнул перед ними дверь.
— В последние дни я мало тебя видел, Мари. Ты была занята
Пальцы Мари, лежавшие на рукаве Беннета, дрожали, но голос ее прозвучал спокойно:
— Нет, отец. Я уезжала на несколько дней, чтобы порисовать.
Сэр Реджинальд нахмурился.
— В самом деле? Тебе следовало бы сообщать мне о таких вещах.
Мари сжала руку Беннета.
— На прошлой неделе я упомянула об этом на обеде в день моего рождения.
Отец усмехнулся:
— День рождения?.. О, я постоянно забываю о нем… А я… сделал что-нибудь для тебя?
— Нет, отец. Думаю, это уже в прошлом.
Он похлопал дочь по плечу.
— Зато я знаю, что вырастил рассудительную дочь.
Мог ли этот человек не услышать равнодушие в голосе дочери? Беннет накрыл ладонью руку девушки, и, к его удивлению, она снова сжала другую его руку. «Сколько же дней ее рождения прошли для отца незамеченными?» — думал Беннет.
Тут старик вновь заговорил:
— И еще одно достоинство моей дочери… Она — выгодная невеста, майор. Она не из тех, кто постоянно требует разных дорогих безделушек, как другие молодые леди.
Беннет пожалел, что не догадался принести ей в этот вечер какой-нибудь пустяк — цветы или веер, или что-то подобное. Ведь предполагалось, что он ухаживал за ней…
— Может быть, мне придется найти для вас какой-нибудь подарок, — прошептал Беннет.
Покосившись на него, Мари улыбнулась, и ее глаза насмешливо блеснули. Беннет приободрился. И вдруг понял, что улыбается ей в ответ.
Ему ужасно хотелось узнать, играла ли она сейчас свою роль, или все это — нечто большее. Но даже если последнее, то что это ему давало?
Они подошли к огромной карете — ее одолжил им посол на этот вечер. Грум помог Мари сесть в экипаж. Отец же устроился напротив дочери, оставив свободное место рядом с ней. И Беннет, конечно же, занял это место, усевшись вплотную к девушке.
— Тут так тесно… — пробормотал он.
Она с удивлением взглянула на него — карета была весьма просторная.
Разгладив платье, Мари как бы невзначай провела ладонью по ноге майора, и он скорее почувствовал, чем услышал ее тихий смешок.
«Кокетка…» — подумал Беннет, нахмурившись. И вдруг почувствовал, как легко стало у него на сердце.
А Мари, чуть повернув голову, на одном дыхании прошептала:
— Я упорно тружусь над своей ролью.
— Большего труда и не требуется, — шепнул Беннет в ответ.
— Нет-нет, позвольте Мари продолжать работу. Она опытный натуралист, — заявил сэр Реджинальд.
Беннет с трудом удержался от смеха.
— Я только имел в виду, что ей не требуется работать. Я вполне смогу содержать свою жену.
Сэр Реджинальд с подозрением посмотрел на молодых людей. Казалось, он наконец сообразил, что, возможно, не уловил какого-то скрытого смысла их беседы.
— Так, значит, вы собираетесь остаться в армии?
— По крайней мере на некоторое время, — уклончиво ответил майор. — Но у меня еще есть небольшое поместье.
— Вы скучаете по нему? — спросила Мари.
Беннет не знал, как ответить. Когда Наполеона свергли в первый раз, он твердо решил, что не продаст поместье. Тогда он мечтал о том времени, когда сможет уйти в отставку и, удалившись к себе в поместье, будет писать стихи. Но, вернувшись домой, он понял, что стихи не приходят в голову. Бесчисленные вечера просидел он у горящего камина, мучаясь своими жалкими попытками… Известие о том, что Наполеон бежал с Эльбы, пришло как освобождение. И вот теперь, когда от грязи с бесконечных рядов могил у Ватерлоо, казалось, почернела и его душа, он уже не знал, чем станет заниматься.
— Поместье — мой дом, — ответил он наконец.
Мари о чем-то задумалась и, отвернувшись, стала смотреть в окно.
Колеса кареты застучали по булыжной мостовой; они в веренице других экипажей медленно продвигались к резиденции посла.
Сэр Реджинальд вздохнул и пробормотал:
— А я так скучаю по доброй старой Англии.
— Думаете, что вернетесь? — спросил Беннет.
Если бы он мог уговорить их вернуться в Англию, Мари была бы далеко от интриг. И в безопасности.
— Увы, работа приводит меня сюда снова и снова.
Беннет погладил Мари по руке.
— А вы?.. Вы хотели бы вернуться?
Она отодвинулась от него и прижалась к стенке кареты.
— Нет, никогда.
Тут карета остановилась у резиденции посла, и Беннет помог выйти Мари, а затем — ее отцу.
У входа их приветствовал сам посол:
— Добрый вечер, Прествуд, сэр Реджинальд, мисс Синклер… — Он чуть наклонил голову. — Я рад, что вы будете с нами.
Сэр Реджинальд усмехнулся и похлопал посла по спине.
— Я тоже рад, Даллер. О, а вот и Титоло! Надо спросить его, как у него продвигаются переводы. Захватывающая тема… Я полагаю, вы все об этом знаете.
— Э…
— Не беспокойтесь, Даллер. Я потом вам все расскажу.
Даллер изобразил улыбку и пробормотал:
— Жду с нетерпением.
Сэр Реджинальд тут же ушел, даже не оглянувшись.
Даллер же повернулся к Мари и с некоторым удивлением оглядел ее.
— Вы просто сияете сегодня, мисс Синклер.
Мари улыбнулась:
— А вы, оказывается, можете быть любезным, сэр.
Даллер покосился на Беннета и с ухмылкой ответил:
— Ах, моя дорогая мисс Синклер, поверьте, я всегда относился к вам с величайшим уважением.