Тайна ее поцелуя
Шрифт:
Мари в ответ лишь повела бровью. Даллер же откашлялся и снова посмотрел на майора.
— Я надеялся, что наши кузены, близнецы Сондеры, сегодня будут здесь, но они на несколько недель задержались в Венеции.
Беннет промолчал, и Даллер, расплывшись в улыбке, проговорил:
— Ну, не стану вас задерживать. Весь зал затаил дыхание в ожидании вашего появления.
Беннет чуть не застонал, но, вспомнив о хороших манерах, ответил:
— Да-да, мы идем.
Он повел Мари в бальный зал, чувствуя себя так, будто там его ожидала виселица.
— Хотите,
Беннет усмехнулся:
— Будете ревновать?
Она покачала головой:
— Только в том случае, если вам прикажут ухаживать за одной из них.
Ох, почему она не догадалась взять с собой веер? Мари невольно поморщилась. С помощью веера она могла бы разогнать этих хищных гарпий, когтями продиравшихся к Беннету.
Мари была права, когда сказала, что знает, кто ожидал их в зале. Свежая мужская кровь встречалась в Константинополе довольно редко, а холостяки со связями — еще реже. Но и одни лишь физические достоинства майора делали его неотразимым. Однако Беннет мог разговаривать сразу только с несколькими дамами, поэтому некоторые из них были вынуждены разговаривать с его спутницей. И их не слишком деликатные расспросы выводили Мари из себя. Мод Уильямс, сидевшая справа от нее, когда-то познакомилась с Беннетом на обеде у посла, и она сейчас возликовала, узнав, что Мари даже не подозревала, что Беннет — младший сын графа.
— Да-да, графа Ривертона, конечно же. А вы не слышали о нем? — спросила Мод, смахивая каплю пота со своей необъятной груди. — Граф — известный дипломат, и ходят слухи, что лорд Даллер был назначен послом главным образом из-за этого, а вовсе не за свои заслуги. И еще… О!..
Рядом с майором образовалась узкая щель, и Мод поспешила пролезть в нее.
Беннет общался с женщинами весьма любезно, но в уголках его глаз не было тех крохотных морщинок, которые появлялись, когда что-нибудь по-настоящему его интересовало. От этой мысли Мари стало легче. Ей очень не хотелось походить на глупых женщин, окружавших ее, но она вдруг обнаружила, что тоже ожидает освободившегося местечка рядом с Беннетом.
И во всем были виноваты его проклятые стихи.
Теперь-то она знала, что это за человек. Суровый и неуступчивый. Всегда готовый выполнить приказ — что бы ему ни приказали.
Но глубина его чувств смущала ее и озадачивала, пожалуй, даже пугала.
Нет-нет, ей не хотелось ощущать песок и гравий боевых полей Испании. Не хотелось делить с ним его печаль по еще одному убитому другу. И не хотелось чувствовать надежду, которую он обрел на восходе солнца в Саламанке. Но теперь она знала тайные мысли и чувства этого человека. И это означало, что она больше не могла сопротивляться ему и не выполнять его указаний.
Мод почти повисла на плече Беннета, а ее огромные груди чуть ли не вываливались из декольте. Мари была уверена, что майору были видны даже верхушки сосков этой женщины.
«Все, хватит!» — сказала себе Мари. И стала пробираться к Беннету.
Он
— Заиграла музыка. Потанцуем?
Она кивнула, и он провел ее сквозь толпу вздыхавших женщин.
— Эти дамы могли бы научить кое-чему даже французов в искусстве доставлять удовольствие, — заметил Беннет.
Мари улыбнулась. Только теперь она научилась понимать его юмор. Поэтому в тон ему ответила:
— Их не могла бы разогнать даже пушечная канонада.
Он тоже улыбнулся, и она заметила морщинки, появившиеся в уголках его глаз.
Другие пары также проталкивались к центру зала. Окинув их взглядом, Беннет спросил:
— Сколько гостей приглашено на этот вечер?
— Несколько сотен, наверное. Приглашены почти все европейцы, здесь живущие. И конечно же, некоторые из местных чиновников.
— А почему вы пришли?
Мари пожала плечами:
— Даже не знаю… Но здешние женщины скажут вам, что я ищу себе мужа.
— А что скажете мне вы?
Танец уже начался, и Беннет сделал с ней сложный поворот, причем вел ее необычайно ловко и уверенно.
— Это, насколько я знаю, единственный вечер, на котором появляется мой отец, — уклончиво ответила Мари.
Он молча смотрел на нее своими синими глазами, теперь вдруг потемневшими. Мари чувствовала, что должна что-то сказать, но не знала, что именно, поэтому спросила:
— Как вам нравится вечер?
Беннет криво усмехнулся:
— Я уверен, что вы сами знаете ответ на этот вопрос.
Удивительно, но теперь ей казалось, что она видела что-то знакомое в его синих глазах. Мари перевела взгляд на губы майора. Ее решение соблазнить его только для того, чтобы он нарушил свое обещание, теперь представлялось совсем уж детским и ужасно глупым. Потому что теперь она желала его… просто потому, что желала. Но могла ли она соблазнить Беннета не из мести, а ради собственного удовольствия?
— А есть ли какая-либо замена подобным балам в турецкой культуре?
Мари покачала головой:
— Нет, конечно. Турецкие женщины не бывают в обществе мужчин, если они не члены их семьи. Женщины тоже танцуют, но только тогда, когда их никто не видит. И для этого нужны вуали.
Делая поворот, он прижал ее к себе крепче, чем позволяли приличия.
— А вы видели эти танцы?
Мари тихонько засмеялась.
— Я сама их танцевала.
Тут музыка смолкла, но Беннет не выпускал ее руку, когда повел в другой конец зала.
— Где ваш отец? — спросил он строго.
Ее отца нигде не было видно, но она знала, что он скрылся в комнате для игр.
— Стойте там, где я буду вас видеть, — добавил майор.
— Значит вы — моя дуэнья?
Мари рассмеялась.
Беннет молча кивнул, давая понять, что именно так он и считал.
Вскоре Мари, как в романе, оказалась в окружении мужчин, но грозная «дуэнья» тут же разогнала их всех. Внезапно к ней приблизился еще один джентльмен, и майор прошептал:
— Еще и этот?..