Тайна ее сердца
Шрифт:
– Я? Я свожу с ума? Нет, миледи, это вы сводите меня с ума. За всю свою жизнь я еще ни разу не устраивал сцен при таком скоплении…
– А сегодня устроили уже дважды, – не осталась в долгу Мэггс.
Ребяческий ответ, но ужасно обидный, потому что Мэггс успела высказать его прежде, чем танец вновь развел их с Годриком.
Так что последнее слово осталось за ней.
Годрик даже не потрудился скрыть раздражения, задумчиво наблюдая за движениями жены. Выражение его лица напугало дородную матрону, которая тотчас же сбилась с ритма и налетела на соседнюю
Годрик нахмурился еще больше.
– Я когда-нибудь давала вам повод усомниться в моей верности? – спросила Мэггс, когда они с Годриком снова сошлись в танце.
– Нет, но…
– И тем не менее вы обвиняете меня в самом ужасном грехе, в каком только может мужчина обвинять женщину.
– Маргарет, – беспомощно произнес Годрик, внезапно растеряв все свое красноречие.
Мэггс набрала в грудь воздуха и спокойно заговорила, пока Годрик обходил вокруг нее.
– Какое вам до меня дело? Вы ясно дали понять, что я вам неинтересна. Изображаете собаку на сене? И зачем вы вообще на мне женились?
Годрик отвел взгляд и тут же заметил, как окружающие незаметно прислушиваются к их разговору.
– Ваш брат меня попросил…
– Гриффин почти вас не знает.
Годрик вновь посмотрел на жену и увидел горящую в ее глазах решимость.
– Здесь не место…
– Почему?
– У меня не было выбора! – прорычал наконец Годрик и тут же пожалел о своих словах.
О Господи, она выглядела такой ошеломленной.
– Маргарет, – начал Годрик, но его жена вновь оказалась вне пределов слышимости, и он не знал, радоваться этому или нет. Ему не должно быть до нее никакого дела. Никакого дела до того, спит она с кем-либо или нет. Годрик готов был принять ее ребенка от другого мужчины раньше… но сейчас он просто не мог этого позволить.
Мысль об этом поразила его. Все изменилось за каких-то несколько дней. А именно с того самого дня, когда он встретил жену на улице Сент-Джайлз.
Дьявол. Что она с ним делает?
Но сейчас Годрик не мог об этом думать. Они находились в зале, окруженные доброй половиной представителей высшего света Лондона. Ему необходимо было успокоить жену и создать хотя бы видимость благополучия.
Когда они сошлись, Годрик уже был готов к разговору, поэтому его голос звучал твердо и спокойно:
– Несмотря на ваше поведение сейчас и чуть ранее, я не стану думать о вас хуже, Маргарет. Я просто хочу быть уверенным в том, что ваша слишком страстная натура не доведет вас до беды.
В ответ на это Мэггс наклонилась к уху мужа и произнесла:
– Может, я и слишком страстная, но зато не веду себя так, будто уже умерла. А еще я ненавижу имя Маргарет!
С этими словами она развернулась и вышла из зала, сопровождаемая ароматом апельсина.
Годрик не мог не восхититься поведением жены, хотя она и оставила его в одиночестве посреди зала.
Справа от Годрика появилась чья-то высокая фигура.
– Брак и впрямь изменил тебя до неузнаваемости, – протянул Клер. – Еще ни разу не видел, чтобы ты был так близок к дуэли. Я уж не говорю о ссоре с женой посреди зала. У меня просто нет
Годрик закрыл глаза.
– Мне жаль…
– Ты превратно меня понял, приятель.
Годрик открыл глаза и увидел широкую улыбку на лице друга. Клер улыбался!
– Господи, Сент-Джон, я едва не отступился от тебя, сочтя мертвым.
– Я не мертвый, – пробормотал Годрик.
– Теперь это знает весь Лондон, – произнес Клер. – А теперь идем. Кажется, я знаю, где хозяин держит бренди.
Годрик с благодарностью последовал за старым другом, потому что если это и была жизнь, то она стала гораздо более сложной и запутанной, чем осталась у него в памяти.
Глава 6
Арлекин открыл рот и замер. Сколько времени прошло с тех пор, когда он разговаривал в последний раз? Несколько лет? Десятилетий? Тысячелетий? Когда же он заговорил, его голос напомнил скрипучее карканье ворона.
«Не имеет значения, насколько хорошим был человек при жизни. Важно, что он умер, не исповедавшись».
Неужели печальное лицо Веры тронуло сердце Арлекина? Но даже если и так, он ничего не мог поделать, ибо правила были предельно ясны. Поэтому он развернул коня, чтобы уехать прочь. Но как только он сделал это, Вера запрыгнула ему на спину…
Мэггс выбежала из зала, нисколько не заботясь о том, что о ней подумают окружающие. Как он посмел? Как посмел назвать ее падшей женщиной лишь за то, что она смеялась с лордом д’Арком? За то, что пыталась выяснить, что этот человек знает о смерти Роджера…
Мэггс стерла горячую слезу и сбежала вниз по лестнице. Она не успела даже расспросить виконта о Призраке, когда рядом с ними возник Годрик и принялся оскорблять виконта и ее.
– Мэггс!
Она остановилась и обернулась.
Спешащая за ней Сара тяжело дышала, и Мэггс вдруг поняла, что подруга окликает ее уже не первый раз.
– С тобой все в порядке? – спросила Сара, обеспокоенно заглядывая в лицо невестки.
– Я… – Мэггс попыталась сдержаться, но не смогла и выпалила: – О, Сара, как же мне иногда хочется его ударить!
– И я не могу осуждать тебя за это, – преданно сказала Сара. Или, наоборот, не слишком преданно – ведь она приняла сторону невестки, а не брата.
Но Мэггс лишь порадовалась тому, что у нее есть такая верная подруга.
– Я не могу вернуться. Только не сейчас.
Сара сдвинула брови.
– Куда ты поедешь?
– Мне необходимо… – Ей нужно поговорить с Гриффином. Мысль полностью оформилась и окрепла, и Мэггс поняла, что поступит правильно, если сделает это. Давно пора задать брату несколько вопросов.
Мэггс посмотрела на Сару.
– Я должна уехать. Знаешь, мне очень нужно поговорить со своим братом Гриффином. Извинишься за меня перед графом и графиней?
– Ну конечно. – Взгляд Сары смягчился, хотя сквозь переполнявшее его сочувствие, просачивалось еле заметное любопытство. – Но ведь мы приехали в одном экипаже.