Тайна Голубого поезда
Шрифт:
Дверь купе закрыта. Он и Ада Мейсон принялись за работу. Они сняли с Руфи одежду. Потом завернули тело в плед и положили в смежное купе на полку среди чемоданов и саквояжей. Найтон сошел с поезда, захватив шкатулку с драгоценностями, среди которых были и знаменитые рубины. Он знал, что преступление будет обнаружено только через двенадцать часов, и был спокоен. К тому же его показания и показания мнимой миссис Кеттеринг, засвидетельствованные проводником, обеспечивали ему надежное алиби.
На Лионском вокзале Ада Мейсон быстро переоделась в одежду миссис Кеттеринг, нацепила сережки из фальшивых кораллов и изменила свою внешность, насколько это было возможно. Когда проводник пришел стелить постель, она рассказала ему заранее приготовленную историю о служанке, которую оставила
Это было мудро, ибо, как мы знаем, мисс Грей проходила мимо купе и была готова поклясться, что видела миссис Кеттеринг живой и невредимой.
— Продолжайте, — сказал Ван Алдин.
— Потом Ада Мейсон одела тело в ночную рубашку, положила его так, словно Руфь спала повернувшись лицом к стене, аккуратно повесила одежду, переоделась в мужское платье и приготовилась сойти с поезда.
Когда Дерек Кеттеринг вошел в купе своей жены и решил, что она спит, Ада Мейсон находилась в смежном купе, ожидая, когда поезд остановится в Лионе и она сможет незаметно сойти с него. Как только проводник ступил на платформу, она незаметно проскользнула за его спиной и неторопливо пошла, делая вид, что просто прогуливается. Улучив момент, когда ее никто не мог видеть, она перебежала на другую платформу и села в первый же поезд, идущий в Париж. Ее имя зарегистрировано в отеле «Риц» на другой день после совершенного преступления. Здесь ей ничего не оставалось делать, как спокойно ожидать вашего приезда. Драгоценностей при ней не было: ваш секретарь, который был вне подозрений, привез их с собой в Ниццу. У него была предварительная договоренность с Папаполоусом, и Ада Мейсон лишь передала драгоценности ему из рук в руки. В общем игру очень точно продумал и мастерски сыграл такой умелый игрок, как Маркиз.
— И вы могли бы поклясться, что Ричард Найтон — известный преступник, которого давно разыскивает полиция?
Пуаро кивнул.
— Одно из главных качеств джентльмена по имени Маркиз — обаяние, обходительность. Вы стали жертвой его шарма, месье Ван Алдин, когда предложили ему быть вашим секретарем после столь поверхностного знакомства.
— Да я был готов поклясться, что он не метил на этот пост, — воскликнул миллионер.
— О, это было очень аккуратно сделано, так аккуратно, что даже человек с таким глубоким знанием людей, как вы, был введен в заблуждение.
— Я читал его послужной список. Он безупречен.
— Да, да, это была часть игры. В качестве Ричарда Найтона он вел вполне достойную жизнь. Хорошая семья, хорошие знакомства, отличился во время войны… Он был, казалось, совершенно вне подозрений.
Но когда я стал собирать информацию о таинственном Маркизе, я обнаружил множество совпадений. По-французски Найтон говорил как француз. Он был в Америке, Франции и Англии в то же самое время, когда там орудовал Маркиз.
Ходили слухи, что серия грабежей в Швейцарии была организована Маркизом, и именно там и тогда вы встретили майора Найтона, и, скорее всего, именно накануне этой встречи поползли слухи о вашей предстоящей покупке… о рубинах.
— Но почему убийство? — подавленно пробормотал Ван Алдин. — Ведь вор-профессионал может украсть драгоценности, не обагряя рук кровью.
Пуаро покачал головой.
— Это не первое убийство, лежащее на совести Маркиза. Он — убийца по природе, он не оставляет живых свидетелей. Мертвые мужчины и женщины не рассказывают историй.
Маркиз имел сильное пристрастие к известным историческим драгоценностям. Он решил сделаться вашим секретарем и контролировать ситуацию с помощью служанки вашей дочери, которой, как он предполагал, вы собирались подарить рубины. И хотя его план был детально продуман и надежен, он не удержался от искушения натравить на вас бандитов, — помните? — когда вы возвращались в отель со своей покупкой. Затея провалилась, хотя это его вряд ли расстроило. Его план, повторяю, был надежен. Никакие подозрения не могли пасть на безупречного Ричарда Найтона. Но, как и все великие люди, — а Маркиз был великим человеком, — он имел слабости. Он полюбил мисс Грей и, думая, что ей нравится Дерек Кеттеринг, постарался сделать
Она не отвергла ухаживаний Найтона и притворилась, что верит в виновность Дерека Кеттеринга.
— Поразительно! — воскликнул Ван Алдин.
— Да, это очень странно. Это относится к области необъяснимого. Но одна небольшая деталь меня смущала. Ваш секретарь явно прихрамывал в результате ранения, полученного во время войны. Но Маркиз не прихрамывал. Это было камнем преткновения. Однако мисс Ленокс Темплин. однажды упомянула, что хромота Найтона удивила хирурга, который лечил его в госпитале миссис Темплин. Это навело меня на мысль о симуляции. В Лондоне я навестил этого хирурга и узнал несколько технических деталей, которые подтвердили мою правоту. Я как бы случайно назвал имя этого хирурга в разговоре с вами и Кантоном. Было бы естественным, если бы Найтон при этом сказал, что именно этот врач лечил его во время войны, но он ничего не сказал, это и стало последним маленьким штрихом, который заставил меня окончательно уверовать в правильность моей версии. Мне также помогла мисс Грей, она показала мне газетную вырезку, из которой следовало, что леди Темплин была ограблена именно в то время, когда в ее госпитале лечился Найтон. Получив мое письмо из отеля «Риц», мисс Грей поняла, что я иду по тому же следу, что и она.
У меня были и другие затруднения в расследовании, но в конце концов я получил то, что хотел, — свидетельство о том, что Ада Мейсон приехала в «Риц» на следующее после убийства утро, а не накануне.
Наступила долгая пауза. Затем миллионер протянул руку Пуаро.
— Полагаю, вы понимаете, что все это значит для меня, месье Пуаро, страстно произнес он. — Я подписал вам сегодня утром чек, но никакой чек не может выразить то, что я чувствую по отношению к вам. Вы прекрасны, месье Пуаро. Тысячу раз вы прекрасны.
Выпятив грудь, Пуаро встал из-за стола.
— Я — всего лишь Эркюль Пуаро, — скромно произнес он. — Да, вы правильно сказали, в своем деле я большой человек, так же, как вы большой человек в вашем деле. Я рад и счастлив, что смог оказать вам услугу. Теперь я пойду ликвидировать разрушения, причиненные нашим путешествием: о мои бедные пиджаки и брюки! Как жаль, что со мной нет восхитительного Жоржа!
В холле отеля он столкнулся со старыми знакомыми — навстречу ему шли величественный месье Папаполоус и его дочь Зия.
— Я думал, вы уехали из Ниццы, месье Пуаро, — пробормотал грек, пожимая руку маленькому детективу.
— Дела заставили меня вернуться, дорогой месье Папаполоус.
— Дела?
— Да, дела. Кстати, о делах. Надеюсь, ваше здоровье лучше, мой дорогой друг?
— Намного лучше. Завтра мы возвращаемся в Париж.
— Я счастлив слышать такие хорошие новости. Надеюсь, вы не совсем разорили греческого экс-министра?
— Я?
— Насколько я понимаю, вы продали ему прекрасный рубин, который носит сейчас мадемуазель Мирель, танцовщица?
— Да, — пробормотал грек, — действительно.
— Наверное, этот рубин не похож на Огненное сердце?
— Кое-какое сходство, конечно, есть, — безмятежно отозвался грек.
— У вас золотые руки, месье Папаполоус, я вас поздравляю. Мадемуазель Зия, я огорчен, что вы так скоро возвращаетесь в Париж. Я надеялся видеть вас, когда закончу свои дела.
— Не будет ли бестактностью, если один человек спросит у другого, что это за дела? — поинтересовался месье Папаполоус.
— Отнюдь нет, отнюдь нет. Я только что имел удовольствие упрятать Маркиза за решетку.