Тайна горной долины
Шрифт:
Зная, что по возвращении ей придется пережить массу неприятностей, она решила насладиться своим побегом в полной мере.
— Вы знаете, что я всегда рад принять вас, — произнес лорд Стрэткарн.
В его голосе прозвучала какая-то особенная нотка, и это заставило Леону повернуть к нему голову и улыбнуться, но, встретившись с ним глазами, она уже не могла отвести взгляд.
— Давайте поспешим, — сказал он. — Нам нужно еще так много обсудить!
Она понимала, что их разговор никто не должен слышать, и поэтому они
Они подъехали к замку, и, еще прежде чем слуги лорда успели подбежать к Леоне, чтобы помочь ей сойти с лошади, лорд Стрэткарн уже стоял рядом, протягивая руку.
Он опустил ее на землю, и она вдруг почувствовала, как дрожь пробежала по телу, когда он прикасался к ней. Сейчас ей хотелось, чтобы он поднял ее и внес на руках в замок, как это было не так давно.
Но вместо этого они вместе поднялись по лестнице и вошли в комнату, окна которой выходили на озеро.
Леона подошла к окну.
— Оно еще красивее, чем в моих воспоминаниях.
— И вы тоже! — тихо сказал лорд Стрэткарн.
— Вам… действительно так кажется? — спросила Леона.
— Да, я так думаю, — ответил он с улыбкой.
— Я очень рада. Мне так хотелось… чтобы вы… увидели меня в новой одежде.
Лорд Стрэткарн посмотрел на ее шляпку и на модный костюм для верховой езды так, будто заметил их впервые.
— Они новые? — спросил он. — Ваше лицо так прекрасно, что совершенно невозможно заметить что-нибудь еще.
Она почувствовала дрожь в теле и повернулась к озеру.
— Итак, у вас новый наряд! — медленно проговорил лорд Стрэткарн, как будто ее слова только что дошли до его сознания. — Это подарок?
— Да… Его светлость… подарил все это мне.
Девушка уже пожалела, что затронула в разговоре эту тему, но каждый раз, надевая новое платье, она мечтала, чтобы он увидел, как она красива.
Лорд Стрэткарн отошел от нее и остановился в другом конце комнаты.
— Вы счастливы в замке Арднесс?
— Я… должна была бы. Герцог… так добр ко мне.
— Я спросил вас не об этом.
— Я знаю, — ответила Леона, — но мне не хочется быть неблагодарной и жаловаться. Его светлость дал мне так много, и у меня есть все, чего могла бы желать молодая девушка.
— Тогда что же не так?
Секунду поколебавшись, Леона справилась с волнением и сказала:
— Когда я покидала… ваш замок… я видела… как во владениях герцога… насильно выселяли людей!
Сказав это, она не смела поднять на него глаз, потому что чувствовала, что гнев, который он испытает, отразится и на ней самой.
Но его голос прозвучал на удивление бесстрастно.
— Это имеет для вас какое-то значение?
— Разве можно… остаться равнодушной… к таким ужасным, оскорбительным… совершенно бесчеловечным поступкам? Об этом трудно вспоминать…
Она говорила так взволнованно, что, казалось, стены в комнате задрожали от ее слов.
— Вы разговаривали с ним об этом?
— Я пыталась, — ответила она. — Клянусь вам, я пыталась… но его светлость не пожелал ничего слышать… и в замке нет никого, чтобы я хотя бы могла узнать… что стало с теми людьми…
Лорд Стрэткарн снова приблизился к ней.
— Мне очень жаль, что вам пришлось наблюдать такое ужасное зрелище. Но, возможно, теперь вы понимаете, почему мы больше не общаемся с герцогом.
— Вы правы! Конечно же, вы правы! — сказала Леона. — Но можно ли что-нибудь сделать?
— Ничего! — ответил он. — Я пытался помочь некоторым Макарднам, но я не могу рисковать благосостоянием своего клана из-за перенаселения земель.
— Конечно, нет… Я вас понимаю, — согласилась Леона, тяжело вздохнув. — Но эти люди! Эти бедные, несчастные люди! Я до сих пор слышу их крики… а один ребенок… он чуть не сгорел заживо… когда они подожгли ферму!
— Это невыносимо! — сказал лорд Стрэткарн, и голос его стал резким. — И это творится по всей Шотландии — жадность лендлордов и жестокость их представителей искоренили горцев, уничтожили душу нашего народа!
— Я знала, что вы именно так это чувствуете! — воскликнула Леона. — Так чувствовала моя мать! Но неужели совсем ничего нельзя сделать?
— Ничего, — ответил он. — Я испробовал уже все возможные способы. Я встречался с лендлордами, разговаривал с ними, пытался убедить. Мы проводили собрания в Эдинбурге!
Вздохнув, он продолжил:
— Уже тысячи тысяч шотландцев высланы за границу и разбросаны по всему белому свету. Только в 1831 году их было пятьдесят восемь тысяч.
В голосе его зазвучала горечь.
— Теперь уже осталось очень мало земель, не занятых под пастбища для овец.
Леона не могла говорить. Где-то в глубине души она всегда верила, что лорд Стрэткарн, как настоящий рыцарь, сможет спасти людей от выселения.
Словно прочитав ее мысли, он подошел к столику с винами, где во время ее первого визита наливал ей лимонад, и принес бокал с хересом.
— У нас очень мало времени, — сказал он, — поэтому давайте поговорим о вещах более приятных — о вас, например.
— А мне хотелось бы поговорить о вас, — возразила Леона. — Мне так интересно узнать, чем вы занимаетесь здесь, в своем поместье. Мне хочется услышать о ваших планах по поводу людей, живущих на тех маленьких фермах, что я видела вокруг озера.
— Вам это действительно интересно? — спросил лорд Стрэткарн.
— Да это на самом деле интересует меня, — ответила она. — Я хочу понимать проблемы, которые волнуют народ Шотландии. Мне не нравится изолированность, не нравится чувствовать себя чужой, несмотря на то что я живу сейчас в Шотландии.