Тайна графа Эдельмута
Шрифт:
Сам не свой от горя, Эдельмут возвратился в свое графство. Теперь ничего не оставалось, как попытаться самому выдворить проклятого Шлавино из его замка и вообще с этого света. Едва Пауль и Марион вызвались сбегать на разведку, им было дано на то величайшее сиятельное согласие.
Примяв худые бока старенького ишачка, которого им одолжил горшечник Ханс, не евши и не пивши, дети ехали весь день. Только к вечеру достигли они замка Наводе. Усталые и голодные, проникли они через потайную дверку-и вот теперь…
Хррр… Хррр… — похрапывали оба рассказчика на стуле.
Перетащив
— Куда ты? — испугалась Эвелина.
— Ничего страшного, всего только в Альтбург. Вернусь завтра с его сиятельством.
День выдался солнечный. По берегу озера, а затем по длинному мосту, соединявшему берег с замком, ехали два всадника. Один — уже знакомый всем граф Эдельмут, доблестный рыцарь, прогнавший из замка колдуна и вернувший несчастным его жертвам прежний облик. Другой — неизвестный никому блондин с горбатым носом и голубыми навыкате глазами.
Не понадобилось и стучать — ворота поспешно растворились.
Стоя на высоком крыльце во главе двенадцати фрейлин, принцесса Розалия с любопытством переводила взгляд с одного всадника на другого, с одного… О том, кто из них — кто, она узнала совсем недавно от Эвелины.
Вот оба остановились посреди двора и спрыгнули на землю.
Подхватив юбки, принцесса проворно сбежала по ступенькам и ухватила Эдельмута за плечи. Лицо старушки собралось глубокими морщинками сострадания.
— Дорогой мой, голубчик, не надо расстраиваться! Все образуется. Герцог фон Бёзе убит — какие пустяки! Зато я — я, принцесса Розалия, — жива. Мы все, все утрясем — не сойти мне с этого места!
Принцесса умела убеждать. В лице ее была такая страстная вера в свои слова, а во всем ее облике — такая вдохновенная решимость претворить их в жизнь, что лицо несколько приунывшего графа Эдельмута мгновенно просветлело.
— Благодарю ваше высочество, — склонился граф в глубоком поклоне, — что снизошли до несчастной жертвы колдовских чар и не хотите покинуть того, кто…
— О, нет, я не покину вас! — горячо воскликнула Розалия. И слеза скатились по ее щеке. — Уж я-то знаю, что значит быть жертвой зловредного Шлавино.
Взяв графа под руку, она решительно повела его за собой в покои башни. Вся шумная свита принцессы последовала за ними.
А горбоносый спутник графа, оставшись один, привязал коня к столбу, подозвал двоих из дворни, недоуменно глядевшей на него, сказал пару слов и скрылся в покоях.
Он вышел очень скоро, держа в руках лук и колчан со стрелами. Подождал еще некоторое время двоих, по его велению седлавших лошадей. Затем сунул за пояс остро отточенный топорик, вскочил на коня…
— Ну, Лошан, не боишься встретиться с чудовищем?
И поехал к воротам.
Двое слуг — также верхом и с топорами за поясом — двинулись следом.
Все трое сначала направились в деревню. Гигантского паука видели — один там, другой сям, третий совсем в другом месте. Два раза его пытались зарубить топорами. Но в обоих случаях паук сбежал. Он бегает очень быстро, уверяли жители деревни. Но,
Вчера у ручья нашли растерзанного зайца. А сегодня ночью — можете спросить сами — старая Гуцрун слышала, как кто-то — тяп-тяп, тяп-тяп — ходил по ее крыше. Гудрун не решилась выйти, но слышала, как кричал ее козлик. Можете сходить к старухе и попросить накормить вас супом из рожек и ножек — это все, что осталось от козлика.
— Проклятое чудовище… — слышалось со всех сторон.
— Что, господин поймает сегодня паука?
— Не обещаю, но постараюсь… — Пришпорив коня, Бартоломеус с помощниками покинул деревню.
Дальше они разделились. Вольф и Фукс направились по берегу в одну сторону, Бартоломеус — в другую.
Закусив губу, он мчался лугом к лесу Солнце зашло за тучи. Ни с того ни с сего вдруг повалил густой снег. Разом стало темно, будто наступил вечер. Именно в этот момент в душе у него появился холодок недоброго предчувствия. Пока дело кончилось только рожками да ножками. Но кто знает… Что-то говорило ему, что козлик — только проба сил. Он уже жалел, что оставил гомункулюса плавать в колбе. Если не удастся найти «паука», то, видно, придется размуровать лабораторию…
Но он должен был найти Шлавино! Разбить колбу — убийство из-за угла. Он не мог, не мог, не мог сделать этого! И, кроме того, он не мог забыть про «снадобье», что Шлавино дал умирающей девочке: «…вы ведь знаете, я врач — и, похоже, оно ей помогло…» Только бы встретиться один на один! Все честно: у того зубы, у него — кинжал…
Продираясь сквозь кустарник, мешая грязь со снегом, обходя болота, он искал и искал до темноты.
…«Завтра, — думал он, возвращаясь в замок еле живой от усталости. Вольф с Фуксом, повстречавшись с ним у моста, тащились следом. — Завтра — снова с утра и до поздней ночи. И если не найду, то тогда уже…»
Устало скрипели ворота, закрываясь на ночь.
— Где ты пропадал, Бартоломеус?
— Ваше сиятельство, я был на охоте.
— И где же дичь? — Эдельмут насмешливо улыбнулся. — Такой-то ты охотник!
— Сегодня был не мой день, — печально вздохнул Бартоломеус.
— Так вот, больше никакой охоты, — строго молвил граф. — Как мой управляющий, ты обязан находиться здесь и заниматься замком. Завтра с утра поди к принцессе Розалии, ты ей для чего-то понадобился. И я хочу устроить роскошный обед для принцессы. Должны быть мясо, дичь, вино — если можно, французское, а не эта местная кислятина… Позаботься. Да, Бартоломеус… — Граф пристально воззрился на свои ногти. — Ты не знаешь, ее высочество вдовы?
— Сколько знаю, тому уж лет пять, — удивленно глянул тот.
— А… много ли замков и городов оставил ей покойный супруг?
— Это мне неизвестно.
— Гм… хорошо. Можешь идти.
Бартоломеус зашел на кухню и распорядился в отношении завтрашнего обеда. Затем поднялся на крепостную стену и отобрал троих для завтрашней охоты на чудовище. Усталый, добрался он до своей каморки и повалился на кровать. Ему снилось дурное: чудовище всеми восемью лапами пыталось открыть окно и заползти к нему в каморку…