Тайна художника
Шрифт:
— Джери, давайте сходим наверх, и тогда… — многозначительно проговорил я. — Я оставлю вам эту бутылочку.
— Не знаю даже… — колебался Джонсон, видимо боясь жены. Ее тень, наверное, постоянно пребывала в этом мрачном доме.
Но искушение выпить еще порцию отличного виски из моей бутылочки победило его страх.
Он решительно включил свет и повел меня по ступенькам лестницы. Второй этаж был еще в худшем состоянии, чем первый. Повсюду виднелась старая осыпающаяся штукатурка. Все здесь сильно поблекло от времени и запустения. На голом полу то там, то здесь зияли трещины
Мне приходилось видеть немало плохих и ветхих домов в трущобах, но и там как-то поддерживался относительный порядок. Здесь же все находилось в таком ужасном состоянии, будто в доме прошли сражения с батальоном пехоты…
С улицы дом казался просто старым и ветхим. Попав внутрь, я невольно подумал о притоне преступников, а не о жилом семейном очаге.
«Может быть, Фред все же украл картину, надеясь как-то улучшить с ее помощью страшные условия своей жизни…» — мелькнула у меня мысль под влиянием увиденного запустения.
И все же я чувствовал к молодому человеку какую-то невольную симпатию, даже расположение. Теперь я понимал, как тяжело ему было возвращаться домой после посещения роскошной виллы Бемейеров или уютной обстановки городского музея.
Нетерпеливо открыв ту самую дверь с дырой, Джери Джонсон коротко пояснил:
— Вот это комната Фреда.
Я вошел. Здесь виднелась железная кровать, прикрытая старым одеялом, был еще письменный стол, софа с поврежденным от времени покрытием и большая полка, полностью забитая книгами. В углу, рядом с зашторенным окном, находился кухонный стол, на котором лежали разнообразные инструменты: всевозможные молоточки, ножницы и пилы, приспособление для литья, а также бутылочки с клеем и красками.
Висящая над кроватью лампа покачивалась из стороны в сторону, отбрасывая свет поочередно на стены. У меня создалось впечатление, что и весь дом стал качаться как маятник… Протянув руку вверх и остановив неприятное покачивание лампочки, я стал внимательно осматриваться вокруг.
На стенах комнаты Фреда висели картины классической живописи: Моне, Маглиони и ряда других художников. В основном это были репродукции из иллюстрированных журналов.
Подойдя к шкафу, я открыл дверцы. На вешалке я увидел пиджак, несколько рубашек на полке, а внизу — пару блестящих черных сапог. Учитывая, что Фреду было уже за тридцать, его гардероб был очень скуден.
Затем я пересмотрел стоявшие на полке книги. Это были дешевые издания работ, посвященных исследованию искусства, культуре и технологии. Кроме того, несколько томов по психоанализу и психиатрии. Лишь две из книг Фреда показались мне знакомыми по содержанию: «Психопатология социальной жизни» и «Правда Гандхи». Подбор литературы мне показался довольно необычным. Он мало что добавил к портрету преступника, если, конечно, Фред Джонсон им был. В этом, правда, я стал сомневаться все больше и больше…
Закончив беглый осмотр комнаты Фреда и ничего не обнаружив интересного, я спросил у его отца:
— Джери, скажите, мог бы кто-нибудь войти в дом ночью незаметно, прокрасться в комнату Фреда и
Он пожал своими толстыми плечами:
— Думаю, что все возможно… Лично я ничего не слышал этой ночью, но обычно я сплю очень крепко.
— А может это вы сами взяли эту картину из комнаты Фреда? — спросил я на всякий случай.
— Да что вы! — возразил он, сильно качая головой от возмущения. — Я ведь не такой идиот, чтобы обокрасть Фреда, собственного сына. Он единственный из всех нас имеет хоть какое-то будущее…
— Вы живете в этом доме только втроем: Фред, вы и миссис Джонсон? — уточнил я.
— Да. Когда-то здесь жили еще квартиранты, но это было давным-давно.
— Так что же могло случиться с картиной, которую накануне принес в свою комнату ваш сын? — задумчиво спросил я, адресуя вопрос скорее самому себе, чем старому Джонсону.
Старик опустил голову, подумал, а потом тихо ответил:
— Я вообще не видел эту картину. Вы сами видите, как протекает здесь моя жизнь… Шесть-семь лет после войны я провел в госпитале для ветеранов. Там я находился преимущественно в полубессознательном состоянии. Да и сейчас мои дела немногим лучше… Время идет, а я даже не знаю точно, какой сегодня день недели… и не хочу этого и знать. Я больной человек, вот и все! Не могли бы и вы оставить меня в покое со всем этим?
Я действительно оставил его в покое, но мимоходом заглянул и в другие комнаты на третьем этаже этого мрачного дома. Лишь одна из них была живой: спальня с широкой кроватью, на которой, как я понял, спал Джери Джонсон с женой Сарой Джонсон.
Конечно же, я не обнаружил нигде пропавшей картины… Ни в шкафах, ни под матрасами… Ничего интересного или подозрительного не увидел я и в ящиках столов. Везде царили лишь бедность и убожество.
Правда, на минуту мое внимание привлекли узкие двери в конце коридора третьего этажа. Они были заперты на висячий замок. Я несколько задержался, увидев их, но Джери Джонсон тут же объяснил:
— Это ход на крышу, — у меня нет ключа от этого замка… Сара всегда побаивается, чтобы я не залез на крышу и не упал оттуда… Поэтому и запирает этот ход… Там ничего нет, как и у меня здесь… — он тупо постучал согнутым пальцем по своему виску, печально добавив: — Пусто кругом…
Согласившись с этим его заключением, я достал из кармана обещанную бутылочку виски и с улыбкой вручил ее старому Джонсону. На его лице сразу же появилась широкая улыбка.
Крепко зажав в руке заветную бутылочку, он быстро захлопнул за моей спиной входную дверь, напоминая послушного заключенного, который остается в своей мрачной камере.
Я тихо вставил снаружи свой ключ, которым недавно открывал дверь, и с легким щелчком его повернул. Все стало, как раньше…
Я тоже остался ни с чем. Вернее, с множеством вопросов, на которые до сих пор не было ответов…
Глава 8
От старого дома Джонсонов я пешком прошел к больнице, которая располагалась почти рядом. Я питал слабую надежду на то, что миссис Джонсон добавит какую-то информацию по этому делу, хотя бы к портрету Фреда…