Тайна исчезнувшей колонии
Шрифт:
Миссис Галбрейт так и не дождалась Огдена. Раз эта тетрадь оказалась в руках преподобного Бейли, то Церковь узнала об его исследованиях. Бедняга, жизнь отдал за желание докопаться до истины.
Мне неожиданно стало плохо: голова закружилась, дыхание перехватило, а руки задрожали. Только сейчас дошло, что именно я прочитал. Существование заметок мистера Галбрейта уже само по себе угроза для Тетиса. Если о них узнают проводники и прогрессисты, мир опять окажется на грани Катаклизма. Проклятье! Во что меня втянули! Если на одно мгновение предположить, что все участники экспедиции оказались
Неужели моя родная Земля — это третий мир, где властвует пустота. Тогда Тетис — это второй, где находятся в Равновесии два начала, и существует некий третий — главный мир. Но если рассуждать так, то Земля — это мир созданный, насильно созданный мир без магии. Тогда природа появления здесь подселенцев вполне очевидна. Все три мира связаны потоками энергии, а значит никто не застрахован от попадания в другой.
Но если я с Земли, то возможно есть и подселенцы из Первого мира. Что если Церковь знает и о них? Тогда те проверки в ночь безумия проводников — это способ найти не только таких как я, но и других пришельцев. Возможно, тот самый игрок, который так стремится к подножию Молчаливого свидетеля, такой же захватчик тела в Тетисе. Что же там находится? Почему все эти люди, так стремятся попасть туда?
— Бейли? — хрипло позвал я преподобного. Мне нужно было уточнить один важный момент…
— В чем дело, мистер Хейг? — сухо спросил он.
— Наклонитесь ко мне, — вежливо попросил я.
Преподобный легко выполнил мою просьбу, я схватил его за ворот рубашки и подтащил ближе, чтобы прошептать на ухо:
— Третий мир, как он называется? — Удивительно, но он даже не вырывался, лишь на одно короткое мгновение напрягся.
— Витана, — так же тихо ответил преподобный. — Земля, Тетис и Витана, мистер Хейг.
Глава 20
Жизнь так изменчива, вчера я был героем с печатью неудачи, который лезет в приключения, а сегодня я жертва, человек, которого использовали, потом выкинули, а после решили убить на глазах у других. Теперь рабочие меня не сторонились, а поглядывали с сочувствием, явно представляя себя на моем месте.
На первой же остановке в пути понял, что многое поменялось, пока находился без сознания. Самое главное, что бросалось в глаза — это напряжение, повисшее в воздухе. Казалось, только зажги спичку, и полыхнёт. Если раньше было хоть какое-то подобие мирных отношений, то теперь вяло текущий конфликт перешел на новую стадию. Никто не нападал открыто, но господа маги теперь кашеварили сами, не говоря уже о вещах, которые они несли. Рабочие отказались прислуживать, и ведь никто не мог их заставить.
Первым со мной обмолвился парочкой фраз наш штатный устранитель Грей:
— Очень жаль… Очень жаль, что ты не помер, Хейг, — от всей души поприветствовал он меня. Собственно, что еще можно было ожидать от могильщика, живущего по принципу — нет человека, нет проблемы.
— Разве я не воплощаю ваш план? — усмехнулся в ответ, приходилось задирать голову вверх. Томас Грей не потрудился присесть рядом, а стоять я пока еще не мог.
— Наш план полетел в бездну, когда ты не помер, — совершенно
— Значит, моей смертью хотели приструнить завравшихся магов во главе с лордом Оукманом, — понимающе произнес я. — Хотели разменять авторитет Его сиятельства на мою жизнь. Так зачем спасли?
— Разве я тебя спас? — хмыкнул тот в ответ. — Рамзи всем хорош, но слишком совестливый, — тяжело вздохнул устранитель.
— Знаете, Грей, я почти уверен, что проводников к столь решительному шагу подтолкнул не только лорд Оукман, — глядя на могильщика проговорил я. — Ведь если тот потеряет власть над своими птенцами, кто же тогда встанет во главе всех магов?
— Умный… Жаль не прибили. Как я уже сказал, у Рамзи есть болезнь под названием совесть. Он тебя дурака-героя пожалел, — продолжал сокрушаться Грей. — Но ты не думай, что вышел из игры. Мы здесь все связаны. Вы с Бейли — ошибки Рамзи, только это вас и сближает.
— Складывается впечатление, что торговой компании не нужны люди. Один за одним мы здесь погибаем, но тебя с Рамзи это не волнует, — задумчиво проговорил я. — В чем же цель? Может это ты Игрок, а Грей? Или Ломан, который якобы преследует интересы Короны?
— Не забудь самого Рамзи и Оукмана, — усмехнулся устранитель. — Как я уже и говорил, наглости в тебе, Хейг, что дерьма в выгребной яме. К Питеру не вздумай подходить, его и так Ломан за глотку взял.
— Старший инспектор вспомнил, что он представитель закона и королевской власти, — в каждом моем слове была издевка.
— Ладно, Хейг, живи. Может еще послужишь для общего блага, — милостиво разрешил он.
Хотелось сказать так много затейливых слов в ответ, но чувство самосохранения победило. Томас Грей молча стоял и наблюдал за этой борьбой, ожидая итога. Кажется, в конце я его разочаровал.
После визита устранителя появилось еще больше вопросов. Начать хотя бы с того, что все стороны должны быть заинтересованы в том, чтобы место соприкосновения трех миров осталось заброшенным. Но, нет, несколько сил стремятся туда, чтобы… Чтобы что? Я даже не знаю, зачем туда идет преподобный Бейли, про остальных говорить вообще бесполезно. Могу предположить только, что владелец колоды желает вернуться в свой мир. На Землю или в Витану?
Из задумчивости меня вывел чужой взгляд. Паломничество ко мне продолжается, кто же на этот раз? Удивительно, но напротив стоял преподобный Бейли, с явным желанием поболтать. Я заметил одну неприятную вещь, чем больше я общаюсь с кем-то, тем сильнее увязаю в местной трясине.
— Эйдан, как чувствуете себя? Уже сидите сами? — засыпал он меня вопросами.
— Переходите к главному, Бейли, не тяните, — прямо сказал я.
— К Вам наведывался Грей, — это было утверждение и ответа не требовалось, поэтому промолчал. Да, здесь половина лагеря видела, как я с ним разговаривал.
— Подождите, не отвечайте, — распорядился Бейли. Он шустро расположился рядом, а на землю прямо перед нами поставил старую лакированную шкатулку. — Подарок, матушки, — с любовью произнес он и провел пальцем по крышке. На губах преподобного застыла печальная улыбка. Чтобы убрать неловкость, которая застыла в воздухе, я кашлянул, напоминая о себе.