Тайна исчезнувшей колонии
Шрифт:
— Вы просто не понимаете, что произойдет, если миры сдвинутся. Мы всеми силами пытаемся остановить Схождение…
— Знаете, Бейли, мне тут в голову пришла одна занятная мысль. Что если мистер Ломан здесь не для того, чтобы остановить чужака, а для того, чтобы контролировать Церковь. — Кажется, своим замечанием я невольно попал в цель. Корона не могла не знать, что происходит на Южном материке. Пусть здесь гибнуть ссыльные или неугодные, но они так же являются подданными Северного Архипелага. Мало того, если то место такое особенное, то вполне естественно, что оно должно находится под защитой королевской власти.
— Эйдан, если рассуждать как Вы, то здесь
— О, нет. Она поделила призовые места между Короной и этим переселенцем, — успокоил я преподобного. — Но для меня есть несколько неясных моментов, поэтому возможно число победителей возрастет по мере приближения к цели.
— Вам все шутки шутить…
— Бейли, в подобной ситуации больше ничего не остаётся. Вы явно выложили мне все это для того, чтобы заручиться поддержкой. Но чем я могу помочь, кроме как нести знамя свергнутого героя? — иронично спросил я.
— Этого вполне достаточно, — торопливо сказал преподобный.
— Зачем?
— Как Вы уже упомянули мне нужно подорвать авторитет лорда Оукмана, а так же в лужу должны сесть Рамзи и Грей.
— Ладно Рамзи, с ним понятно, личная вражда — это святое даже для святош, но Грей… Он-то как Вам помешал?
— У мистера Грея есть сан, который позволяет открыть на Южном материке официальную епархию, — заявил он. Дальше меня ждал большой сюрприз, потому щеки всегда холодного и неприступного преподобного Бейли покраснели. Ему стало неловко?
— А-ха-ха… — не выдержал я и рассмеялся над ситуацией. — Вы что же, даже пытаясь остановить Схождение, боретесь за власть? И этот человек мне заявил про эгоизм людей из других миров! Бейли слышали пословицу о людях в стеклянных домах, так она про Вас.
— Я всего лишь человек, Эйдан, — признал он свою вину. — Но…
— Ровно до того момента, пока Вы не заставляете меня погубить сотни людей, я буду изображать несправедливо обиженного. Тем более мы оба понимаем, что без защиты Церкви меня здесь сожрут.
— Ваш здоровый прагматизм меня бесконечно радует. Но не переживайте на сделку с совестью Вам не придется идти и терпеть меня долго тоже. До подножия Молчаливого свидетеля всего пару дней пути. Скорей всего захватчик начнет действовать именно тогда.
Глава 21
Очередной привал в полдень, чтобы люди отдохнули в самое жаркое время. Казалось бы мы находились в тени, листва закрывала даже небо, но было настолько душно и влажно, что воздуха не хватало. Я невольно представлял себя рыбой в аквариуме, порой точно так же открывая рот. Одежда не успевала высыхать: либо пропитываясь потом, либо промокая под тропическим ливнем. Пожалуй, именно подобные условия остановили людей от бунта. Всем было настолько плохо, что сил оставалось только на то, чтобы переставлять ноги. Почему-то в Тишатле жаркий климат так не ощущался, но чем глубже мы уходили в джунгли, тем становилось невыносимей.
Природа, будто противилась нашему приходу. Гнус преследовал нас на каждом шагу, и я не говорю о муравьях размером с палец, которых здесь была уйма. Больше всего доставали летающие твари, жадные до нашей крови. Хотя были и такие, которые с удовольствие откладывали паразитов в людей. Благодаря потоку личинки развивались очень быстро, сжирая изнутри человека и набрав необходимую массу, они выбирались наружу. Отвратное зрелище. Если бы не целители среди проводников и людей Церкви — смерть для несчастных была бы неизбежна. И на закуску пауки всевозможных окрасок. Если
Да, еще змеи… После того инцидента в рабочем поселке, они преследовали нас, не нападая, но и не выпуская из вида. Сколько наши бравые проводники не пробовали чар, ничего не помогало. Не знаю, как остальные, но я чувствовал, что через них за нами следит кто-то весьма могущественный. Ламия. Только мистер Мортон находил в происходящем радость, напоминая мне лично безумного грибника с полной корзинкой шипящих красавиц. Брайс погрузился в исследования с головой, не обращая внимания ни на кого. Ни одергивания старшего инженера Рамзи, ни угрозы устранителя Грея не возымели эффекта. Мистер Мортон общался с чешуйчатыми, как с живыми людьми, не забывая ругаться на рабочих, которые несколько раз потревожили гнездо одной из его находок. Если ночь безумия не коснулась ученого, то в этот раз он явно повредился умом. Самое интересное, что его порывы поддерживал Танцующий Анку, вылавливая по пути для мистера Мортона более экзотические экземпляры. Вечером, когда солнце уже скрывалось за горизонтом, и уставшие люди устраивались на ночлег, можно было застать этих двоих любителей змей за мирной беседой над пыхтящем на огне котелке. Никто открыто не крутил пальцем у виска, но ни один человек не подсаживался к ним, чтобы составить компанию.
Мистер Ходж тоже показывал чудеса восприятия мира и на каждом привале вел задушевные беседы о профсоюзе. Человек не понимал, что рабочим в экспедиции нужно было только одно — вернуться домой живыми. Но с ним, как и с мистером Мортоном не спорили, по той же причине. Человек с поломанным сознанием никогда не будет вести себя адекватно. Что же касается Белоручки, то он вел себя образцово показательно. На трибуну-пенек не вставал, за «Колесо прогресса» не агитировал и громких лозунгов не кричал. Его можно было увидеть среди молодых инженеров, что для тех, кто его знал, было обычным делом.
Лорд Оукман после моей показательной казни ко мне не подходил, да и другие проводники делали вид, что мистера Хейга они забили ногами в ту ночь. Я их разубеждать не пытался, мне отлично подходила роль невидимки.
Что же касается меня, то я коротал привалы в обществе Уго, который теперь числился моей ручной химерой. Мы относились друг к другу, как к необходимости. Он терпел меня, я делал вид, что умнее. Спорить с мартышкой, пусть магически измененной, было бы странно. Поэтому мы соблюдали холодный нейтралитет. Иногда, чтобы развлечься, он показывал мастерство игры в скорлупки. Ни разу мне не удалось угадать, где мелкая семечка от тропического фрукта. Подозреваю, он меня дурил, но все три сразу поднимать было не по правилам. Был один неприятный инцидент, когда Уго предложил рабочим сыграть на тлары и обчистил их. Пришлось вмешаться и все вернуть, потому что битым в очередной раз быть не хотелось.
Что же касалось моего помощника мистера Фарлея, то он остался в рабочем поселке. Преподобный сказал, что у того было тяжелое помутнее рассудка, поэтому его с собой не взяли. По его словам, в лагере оставили только самых тяжелых, эта формулировка сильно позабавила меня. Интересно к какой категории относился я, когда вмешались целители? Почему меня лишили счастья болеть в комфортных условиях и тащили через джунгли на носилках? Преподобный на эти вопросы не ответил, и сделал вид, что вообще их не слышал. Я опять чего-то не знал.