Тайна Кломбер Холла
Шрифт:
— Мы здесь доходами не избалованы, в этой части страны, — ответил я. — Вы здесь можете сойти за богача.
— Глупый здесь народ и привычки у него глупые, — отозвался он, вытаскивая из кармана черную трубку и набивая ее табаком. — Я знаю, что значит жить в свое удовольствие, и — чтоб мне пропасть! — когда у меня в кармане заводится монета, я трачу ее так, как ее надо тратить. Я дрался за мою страну, а моя страна плевать на меня хотела. Ну так пойду к русским, ей-богу! Я могу показать им такую дорогу через Гималаи, что афганцы с британцами
— Мне стыдно слушать, как старый солдат говорит такие вещи даже в шутку, — сказал я сурово.
— В шутку, как же! — воскликнул он, добавив длинное раскатистое ругательство. — Я бы давно так и сделал, если б с ними стоило связываться. Один Скобелев чего-то стоил, да он на том свете. Что мне надо знать, так это, слышали вы что-нибудь в этих местах о человеке по имени Хизерстоун, о том самом, что был полковником 41-го Бенгальского? Мне сказали в Вигтауне, что он живет где-то по соседству.
— Он живет в том большом доме, показал я на Кломберскую башню. Пройдите немного дальше по дороге и увидите ворота, но генерал не в восторге бывает от посетителей.
Последней фразы я мог бы и не говорить, потому что в тот же миг, как я указал дорогу, капрал Руфус Смит захромал прочь. Его способ передвижения оказался самым необыкновенным из всех, которые я когда-либо видел — правой ногой он касался земли едва ли раз на полдюжину шагов, зато так интенсивно работал другой конечностью, что передвигался удивительно быстро.
Я был так ошеломлен, что стоял посреди дороги, глядя вслед этой несуразной фигуре, покамест мне вдруг не пришло в голову, что встреча такого грубого человека с раздражительным и вспыльчевым генералом может плохо кончиться. Поэтому я пошел следом за капралом, прыгавшим по дороге, как большая неуклюжая птица, и догнал его у въездных ворот, где он встал, ухватившись за прутья и вглядываясь в темную подъездную аллею за ними.
— Хитрый старый шакал, — произнес он, оглядываясь на меня и кивая в направлении замка, — так это его бунгало. там, между деревьями?
— Это его дом, — отвечал я, — но примите мой совет: придержите свое красноречие, если собираетесь говорить с генералом. Он не тот человек, который станет терпеть всякие вольности.
— Ваша правда. Он всегда был твердым орешком. Да уж не он ли идет там по аллее?
Я взглянул сквозь решетку и, действительно, увидел генерала — тот либо заметил нас, либо услыхал наши голоса и теперь спешил к воротам. Время от времени он останавливался и всматривался в нас из тени деревьев, словно колебался, подходить или нет.
— В разведку вышел! — пробормотал капрал с хриплым смешком.
Боится — и я знаю, чего он боится. Он-то уж сам в ловушку не полезет, шалишь! Тертый калач, могу поклясться — да и есть с чего! Тут он вдруг привстал на цыпочки, помахал рукой между прутьями и закричал во весь голос:
— Подходите, мой
Это фамильярное обращение видимо ободрило генерала, потому что он быстро подошел к нам, хоть я и видел по цвету его лица, что он вот-вот вскипит.
— Как вы здесь, мистер Вест? — произнес он, заметив меня. — Что вам нужно и зачем вы притащили с собой этого типа?
— Я не притащил его с собой, сэр, — возразил я с негодованием. — Я встретил его здесь на дороге, он спросил, где найти вас, и я показал. Мне ничего о нем неизвестно.
— Ну так чего вам от меня нужно? — резко спросил генерал, поворачиваясь к пришельцу.
— С вашего позволения, сэр, — поднося руку к кротовой шапке, отозвался просительным тоном бывший капрал с униженным видом, странно противоречащим его прежнему вызывающему поведению. — Я старый служака-пушкарь ее величества, сэр, мне случалось слышать о вас в Индии так я подумал, может вы меня возьмете грумом или садовником, или там еще кем, кто вам нужен?
— Мне очень жаль, но я ничего не могу для вас сделать, дружище, ответил старый солдат непреклонно.
— Но вы дадите мне чуточку подработать, просто, чтоб поддержать меня, сэр? — продолжал раболепный попрошайка. — Вы же не захотите, чтобы старый товарищ пропал из-за нескольких недостающих монет? Я был с бригадой Сэйла на перевалах, и я участвовал во втором взятии Кабула.
Генерал Хизерстоун внимательно взглянул на просителя, но ничего не ответил.
— Я был вместе с вами в Газни, когда стены разрушило землетрясение, и мы оказались в ружейном выстреле от сорока тысяч афганцев. Расспросите меня, и вы увидите, что я не вру. Мы вместе пережили все это в молодости, а теперь, когда мы постарели, вы живете в прекрасном доме, а я помираю с голоду у обочины дороги. По мне, это нечестно.
— Вы дерзкий негодяй, — сказал генерал. — Будь вы хорошим солдатом, вам никогда не понадобилось бы попрошайничать. Я вам и фартинга не дам.
— Еще одно слово, сэр, — воскликнул бродягя, видя, что собеседник его собрался уходить. — Я был на перевале Терада.
Хизерстоун обернулся так резко, как будто услышал не слова, а пистолетный выстрел.
— Что…. что такое? — переспросил он, запинаясь.
— Я был на перевале Терада, сэр, и я знал человека, которого звали Гулаб Шах.
Эту последнюю фразу он прошипел полушепотом, и лицо его исказила злобная усмешка. Слова его произвели на генерала потрясающее действие. Он отшатнулся от ворот, и его смуглое лицо сделалось пятнистосерым. С минуту он не находил в себе сил говорить. Наконец выдавил:
— Гулаб Шах! Кто вы такой, что знаете Гулаб Шаха?
— Посмотрите получше. — посоветовал бродяга. — Взгляд у вас что-то не такой острый, как сорок лет назад.
Генерал устремил на потрепанного гостя долгий и пристальный взгляд, и вдруг я увидел, как вспыхнуло в его глазах воспоминание.