Тайна корабельного кладбища. И я плавал по Дунаю
Шрифт:
— А сына ты видел?
— Это ж второй незнакомец с корабельного кладбища! Клянусь головой осьминога!
— Бабушка еще надвое сказала…
— Перестань, — досадливо отмахивается мальчик. — Помнишь, он вспоминал о штурмфюрере Фальке?
— Ну, помню.
— Так это же фашистский начальник. Потом дядя Ба-лис спрашивал у сына, как решился он в наших местах появиться. Это два! Да я тебе целых сто примет найду!
— А почему он отцу угрожал?
— Голова — два уха! — презрительно тянет Ромка. — Фашист он!
— Ничего мне не понятно! И не кричи на меня! Скажи лучше, как зовут сына дяди Балиса? А?
— Как зовут?.. — пытается вспомнить Ромка. Но по его лицу видно, что это совершенно безнадежно.
— Эх, ты!
— Чего тебе от меня надо? Чтобы я целых два года помнил какое-то имя? Да? Клянусь головой осьминога, может, мама тогда и не говорила мне…
— Может, может, — поддразнивает Гражина, — никакого толка от твоего «может».
— Знаю! Знаю! — подскакивает вдруг мальчик. — Вацис! Вот как его зовут!
— Вспомнил?
— Чего тут вспоминать: так его дядя Балис на кладбище называл.
Это было не очень убедительно, но Гражина больше не спорит. Сын это дяди Балиса или не сын — все равно тайна корабельного кладбища приоткрылась. Конечно, предстояло узнать еще многое, но теперь они на правильном пути, теперь была уверенность, что тайна будет раскрыта.
— Узнаем, где он прячется, — и к пограничникам! — планирует Ромка. — Берите фашиста, судите его! Об этом, может, даже в газетах напишут… Пусть узнают все, что Ромас Дайлидонис умеет не только клады искать…
— Ну как, посмотрим? — спрашивает Гражина.
— Что?
— Дома ли этот Балис…
— Ночью?
— А если он сейчас к сыну собирается?
— Пошли! — вскакивает Ромка. — Быстрее!
И они побежали. Поселок спал. Спал ветер. Спало море. Луна была так ярка, что казалось, будто тысячи звезд, притушив огоньки, передали свои силы верному спутнику земли. Глубокую тишину нарушали лишь торопливые шаги ребят да ленивое тявканье одинокой собаки. Ромка не преминул заметить, что она, видимо, страдает бессонницей.
…Дом дяди Балиса стоит на отшибе. Сложенный в отличие от большинства кирпичных зданий поселка из толстых бревен, он приземист и мрачен. Вплотную к дому подходят густые заросли орешника. С этой стороны и пришли к нему ребята.
В окнах — темнота. Двери — на запоре.
— Спит. Пьяный ведь, — шепчет Ромка.
— Дома ли? А может, сын прямо у него ночует? Может, он видит нас? — Гражине становится страшно. Ромас тоже поеживается. Что ни говорите, мало приятного встретиться с фашистом, который даже отца родного грозился отправить к покойникам.
Фашист! Это слово звучит для ребят как проклятье, как самое плохое и страшное, что только может быть на земле.
Но что делать? Как поступить?
И Ромка решается. Наказав Гражине спрятаться в кустах, он подползает к самому дому. Здесь прислонен к стене большой таз из оцинкованного
И словно взорвалась ночная тишина. Дикий грохот! Вопли: «Пожар!», «Пожар!»
Убегая в кусты, Ромка слышит, как мечется кто-то в доме. Потом двери с треском распахиваются, и на пороге вырастает человек.
— Дядя Балис, — разочарованно шепчет Ромка.
Вациса в доме рыбака не было. А то бы он, как рассудил Ромка, выскочил тоже. Дядя Балис долго стоял в лунном свете. Спьяну он, видимо, не мог сообразить, что подняло его с постели. Потом безобразно выругался и скрылся в доме.
— Давай так. Сейчас — спать. Утром я иду в правление, а ты — сюда. Да пораньше. Чтобы не пропустить, когда он к сыну пойдет.
— Ладно… В городе ты все сделал, что дядя Робертас наказывал?
— Клянусь головой осьминога!
— Расскажи.
— Могу, — и Ромка начинает рассказывать. Говорит он до самого дома Гражины. Та слушает и завидует. На прощанье девочка, словно между прочим, замечает:
— Дядя Робертас меня тоже послать обещался… Когда дело важное объявится.
— Валяй, — снисходительно одобряет Ромас. — Я тогда устрою тебе полный инструктаж. Понимаешь, главное — действовать решительно! Не то целый день просидишь без толку.
Глава одиннадцатая
Когда Ромка часам к одиннадцати дня добрался, наконец, до дома дяди Балиса, Гражины на месте не оказалось. Мальчик хотел рассердиться, но это ему не удалось. Уж очень много приятного сказал ему в правлении председатель колхоза.
Даже вечно недовольный бухгалтер пробурчал: «Некоторым взрослым не мешает поучиться у этого малыша».
Теперь дядя Робертас велел Ромке хорошенько обмозговать, как лучше принять заводских комсомольцев, сколько автомашин потребуется ударным пионерским отрядам в воскресенье. И доложить завтра на заседании правления колхоза, которое соберется специально для этого…
Но куда все-таки делась Гражина? Мальчик прокричал кукушкой: «Ку-ку-кук! Кук-ку-ку! Ку-ку-кук!» Такой они установили сигнал. Ответа не было. Ромка подошел ближе к дому. И тут все понял. На дверях висел замок. Дядя Балис ушел. А Гражина, конечно, последовала за ним.
«Балда!» — обругал себя Ромка. Нужно было предусмотреть это и договориться об условных знаках. И почему обычно запаздывают важные мысли? У всех или только у него? Мама, например, говорит, что он сперва делает, а потом думает. Сам он считает наоборот. А на деле выходит ни по его, ни по-маминому. Словом, сложная проблема.