Тайна корабля
Шрифт:
Уикс был не мастер управлять бригом и показал это. Но он был моряк и прирожденный капитан для всех простых вещей, для которых не требуется ума, а достаточно иметь глаза во лбу и сердце под курткой. Прежде чем остальные успели понять, что случилось, он отдал новые приказания, взял паруса на гитовы и велел сделать промеры вокруг корабля.
— Он лежит хорошо, — заметил он и приказал спустить шлюпку с правым якорем.
— Это зачем! — воскликнул Томми. — Неужели вы хотите заставить нас стянуть его с мели?
— Именно, —
— Я пальцем не пошевелю ради такой глупости! — возразил Томми. — Я смертельно устал. — Он сердито уселся на главном люке.
— Вы посадили на мель, вы и снимайте, — прибавил он.
Кэртью и Уикс взглянули друг на друга.
— Вы, может быть, не представляете себе, как мы устали? — сказал Кэртью.
— Прилив надвигается! — воскликнул капитан. — Неужели вы заставите меня упустить прилив?
— О, пустяки! Прилив будет и завтра! — возразил Томми.
— А я вам вот что скажу, — прибавил Кэртью, — ветер почти упал, а солнце скоро сядет. Мы можем попасть в новую беду в темноте и почти без ветра.
— Я не отрицаю этого, — ответил Уикс и задумался. — Но вот чего я не могу понять, — начал он снова с волнением, — не понимаю, что вы за люди! У меня сил нет оставаться в этом месте. Вот опять заходит кровавое солнце — и у меня нет сил оставаться здесь!
Остальные взглянули на него с испуганным удивлением. Это падение их главного столпа — эта безумная выходка практичного человека, внезапно выбитого из своей настоящей сферы — сферы действия — поразила и смутила их. Но это доставило другому и невидимому слушателю случай, которого он дожидался. Мак, почувствовав толчок брига, выбрался на палубу и вмешался в разговор.
— Капитан Уикс, — сказал он, — это я накликал на вас беду. Я жалею об этом, прошу у вас всех прощения, и если кто-нибудь может сказать: «Я прощаю вас», у меня станет легче на душе.
Уикс с изумлением взглянул на него; но самообладание тотчас вернулось к нему.
— Все мы грешны, — сказал он, — и не станем бросаться каменьями. Я прощаю вас и желаю вам всего хорошего!
Другие высказались в том же смысле.
— Благодарю вас, вы поступили как джентльмены, — сказал Мак. — Но у меня есть еще другое на уме. Ведь вы все протестанты?
Так оно и было, по-видимому; и вряд ли тут было что-нибудь лестное для протестантской религии.
— Ну да, так я и думал, — продолжал Мак. — Почему бы нам не прочесть молитву Господню? От этого не будет вреда.
Он говорил таким же кротким, умоляющим, детским тоном, как утром; остальные приняли его предложение и опустились на колени.
— Становитесь на колени, если хотите! — сказал он. — Я буду стоять.
Он прикрыл глаза рукой.
Молитва была произнесена под аккомпанемент бурунов и морских птиц, и все встали освеженные и облегченные. До тех пор они думали о своем преступлении каждый про себя, и если случайно упоминали о нем
На закате солнца напились чаю на палубе, а вскоре затем пятеро потерпевших крушение — вторично потерпевших крушение — улеглись спать.
День занялся безветренный и жаркий. Их сон был слишком глубоким, чтобы освежить, и, проснувшись, они уселись и уставились друг на друга тусклыми глазами. Только Уикс, предвидя тяжелую дневную работу, был бодрее. Он подошел к велю, сделал промер, потом другой, и остановился с сердитым лицом, так что все заметили, что он недоволен. Потом он встряхнулся, разделся донага, взобрался на борт, выпрямился и поднял руки, собираясь кинуться в воду. Однако не кинулся. Он так и застыл в своей позе, всматриваясь в горизонт.
— Дайте мне бинокль, — сказал он.
В одно мгновение все очутились на борту; капитан всматривался в бинокль.
На северной стороне горизонта виднелась полоска дыма, стоявшая вертикально, как восклицательный знак.
— Пока ничего толком не разберешь, — ответил он. — Но, кажется, дым направляется прямехонько сюда.
— Что это может быть?
— Может быть китайский пакетбот, — отвечал Уикс, — а может быть и военный корабль, посланный отыскивать потерпевших крушения. Однако теперь не время стоять и смотреть. На палубу, ребята!
Он первый очутился на палубе и первый взобрался на мачту, спустил флаг, прикрепил его снова к сигнальному фалу и поднял его приспущенным.
— Теперь слушайте меня, — сказал он, натягивая штаны, — и зарубите себе на носу все, что я скажу. Если это военный корабль, он отчаянно спешит; все эти корабли страшно заняты ничегонеделанием и всегда торопятся. Это наше счастье, потому что мы отправимся с ними, а им некогда будет осматривать и расспрашивать. Я капитан Трент; вы, Кэртью, Годдедааль, вы, Томми, — Гэрди, Мак — Браун; Амалу — черт побери! мы не можем превратить его в китайца! Ну, вот что: Чинг сбежал; Амалу спрятался на судне, чтобы переехать даром; я сделал его поваром и не счел нужным заносить в списки. Схватили идею? Скажите ваши имена?
Бледные товарищи серьезно повторили урок.
— Как звали остальных двух? — спросил он. — Того, которого Кэртью застрелил на лестнице, и того, которого я ранил на марсе?
— Гольдорсен и Уоллен, — сказал кто-то.
— Ну, они утонули, — продолжал Уикс, — свалились за борт, когда пытались спустить шлюпку. На нас налетел шквал прошлой ночью и бросил нас на берег. — Он подбежал к компасу и взглянул на него. — Шквал с норд-норд-вест-веста; очень сильный; налетел внезапно, Гольдорсен и Уоллен снесены с корабля. Ну? Запомнили?