Тайна королевы Елисаветы
Шрифт:
— Ну, в таком случае послезавтра, — проговорил Мерриот, — мы будем вправе пустить в ход всю нашу хитрость и ловкость, чтобы избежать его козней.
— Много потребуется ловкости и хитрости, чтобы удрать от Барнета, после того, как он уже настиг нас. Кроме того, ведь нашим плохо вооруженным людям не сравняться с его богатырями. Все они вооружены с головы до ног. Не думайте, что я боюсь смерти, или что я трушу — я говорю все это только потому, что считаю долгом предупредить обо всем.
— А что если мы пристрелим Барнета из окна?
— Это —
— Но, может быть, нам удастся уменьшить число его людей, подстреливая их по очереди, из окна, а затем мы можем сделать вылазку и, если удастся, мы тогда прорвемся через строй неприятеля.
— Нет, это не годится: вместо каждого убитого Барнет достанет двух живых из ближайшего селения. Ведь до сих пор он не прибегает к посторонней помощи только потому, что хочет, чтобы вся слава этой поимки принадлежала ему одному, но если мы рассердим его, он не задумается призвать местные власти для исполнения приговора королевы.
— В таком случае нам ничего, значит, не остается сделать для своего спасения?
— Пока ничего, надо выждать, может, время укажет, как нам быть. Он будет сидеть и выжидать в полной уверенности, что голод наконец заставит нас сдаться, или, по крайней мере, перессорит здесь всех, так что сами люди выдадут вас с головой. Но Барнет очень ошибется: мы запаслись провизией и выдержим еще долго.
— Хорошо, что Антоний принес… — начал было Гель, но в эту минуту вошел Оливер и сказал:
— Эта дама просит вас прислать ей что-нибудь поесть, она умирает от голода.
— Я тоже, да, я думаю и все остальные также, но где же провизия, которую принес Антоний?
— Я знаю, что провизия эта похищена разбойниками, — сказал Оливер, — я видел, как они отобрали ее у Антония, когда он упал, а потом они увезли ее с собой.
В комнате воцарилось мертвое молчание. Гель и Кит Боттль старались не смотреть друг на друга; наконец, Гель первый оправился.
— Скажи этой даме, — обратился он к Оливеру, — что ей придется немного поголодать, так как в данную минуту у нас ничего нет у самих; потом я постараюсь достать для нее что-нибудь у нашего неприятеля.
— Но, в таком случае, ведь Барнет сразу узнает, как обстоят наши дела, — сказал Кит Боттль, когда Оливер ушел.
— Что же делать? Мы, во всяком случае, можем выдержать два дня без еды. А после этого Барнет только убедится в том, что ему не придется долго курить своей трубочки, вот и все.
XXI. Рогер Барнет продолжает курить свою трубку
День медленно проходил своим чередом, снег перестал идти, но небо было пасмурно, и все кругом носило какой-то грустный серый отпечаток. В большом
Мерриот, обойдя опять всех своих людей, сообщил им о потери провизии. Многие уже знали об этом, другие молча и без жалоб выслушали это известие. К счастью, запас воды был настолько велик, что нечего было опасаться, что придется еще томиться от жажды.
Когда наконец Мерриот пришел в комнату, смежную с комнатой Анны, он застал там Оливера, перевязывавшего раны Тому, Френсису и разбойнику. Антоний, усевшись на конец лестницы, распевал свои псалмы. Анна казалась спящей, или на самом деле спала. Когда Мерриот постучал к ней, чтобы извиниться перед ней за то, что она сидит без пищи, она ничего не ответила, и в комнате ее продолжало царить глубокое молчание.
Тогда он послал Кита Боттля, чтобы он через окно переговорил с Барнетом и попросил того прислать Анне чего-нибудь поесть, так как она ведь в конце концов, была его союзницей и трудилась в его же пользу.
Кит вступил в переговоры, осторожно спрятавшись за выступ окна, чтобы не подвергать себя лишней опасности.
Но Рогер Барнет, продолжавший все еще курить свою трубку, не прикасался к своим пистолетам, а также не отдавал никаких приказаний по этому поводу своим подчиненным. Он с видимым удовольствием выслушал весть, что у осажденных нет провианта, и выразил подозрение, что Кит нарочно прикрывается именем Анны, чтобы получить пишу для себя и своих товарищей, и поэтому, если сэр Валентин действительно хочет, чтобы Анна была сыта, он должен выпустить ее на свободу. Он со своей стороны даст ей провожатых, которые могут сопутствовать ей до какой-нибудь ближайшей деревни.
Но Мерриот боялся рискнуть и выпустить Анну раньше времени, чтобы она не стала описывать его наружности Барнету, и поэтому он велел Киту сказать, что Анна очень больна, и не может выйти из дома. На это Рогер спокойно ответил, что в таком случае ей придется немного попоститься, помочь ей он не может.
Вне себя от ярости Гель поручил Киту передать Барнету, что Анна ведь попала в подобное неприятное положение только потому, что хотела помочь ему. Рогер на это ответил, что вовсе не просил ее помощи.
Тогда Кит по наущению Геля сообщил ему, что если бы не Анна, не видеть бы ему никогда сэра Валентина. Рогер ответил, что доказательств на это у него никаких нет, и мало ли, что Кит может рассказывать, да, в сущности говоря, это для него глубоко безразлично. Он не отвечает за неприятности, которым подвергается Анна, хотя бы она и оказала ему помощь. Во всяком случае он не намерен доставлять в дом пищу, разве только ему самому или кому-нибудь из его людей позволят принести ей лично.
— Когда ваши люди не выдержат голода, пусть они отворят нам дверь, а до тех пор прошу меня не беспокоить, — сказал он продолжая курить свою трубку.