Тайна Красной шаманки
Шрифт:
– Что это за баба?
Яшка объяснил:
– Это шаманка наш род. Ее мать тоже была шаманка. Она может много прогонять болезни, искать человек и скот, который пропадает. Она разговаривать с духами предков, лесов, гор, рек, озер и болот. Может понимать и говорить со зверем и птицей, кроме того она охраняет священное для мой род место.
– Заедино и золотишко. Давай толмач, спроси у нее, где она его прячет. Если отдаст по-доброму, то мы ее не тронем, уйдем с миром, а если не пожелает нам помочь, то сотворим над ней непотребство и бросим диким
Яшка поторопился перевести шаманке слова разбойника. В ответ прозвучала ее гневная речь. Оборотень пронзил шаманку жестким холодным взглядом.
– Чего она лопочет?
– Она говорит, что проклянет нас, если войдем в пещеру.
Оборотень недобро ухмыльнулся.
– Вот неурочье. Скажи этой глупой бабе, что она проклянет себя за то, что посмела ослушаться Ваську-Оборотня. Бронислав, Ахмет, Кистень, схватите ее!
Разбойники бросились к шаманке, заломили ей руки. С громким раскатистым звуком упал на камни бубен, за ним последовала деревянная колотушка. Предводитель подошел, резким движением сорвал с нее повязку. Красивые узковатые голубые глаза смуглолицей девушки негодующе смотрели на Василия. Оборотень хитро ухмыльнулся:
– Ишь ты, девка, как чиста репка! Я думал, ведьма старая в пещере золото охраняет. Ан нет. Гляди-ка, волчицей смотрит. Держите ее сильнее, робята, того гляди, в глотку вцепится, да когтями грудь рвать почнет, а на мне ни колонтаря, ни юшмана нету.
Разбойники засмеялись. Широкая пясть легла на грудь девушки, сильные пальцы ухватили золотого орла. Василий дернул руку на себя, срывая фигурку с шеи шаманки. От сильного рывка, лопнул кожаный шнурок. Кровавый след остался на тонкой смугловатой шее девушки. Оборотень поднес амулет к лицу шаманки, глядя в голубые глаза, жестко спросил:
– Где золото?
Яшка перевел. Несчастная молчала. Василий сплюнул себе под ноги, злобно прищурился. Не отрывая недоброго взгляда от лица шаманки, обратился к сотоварищам:
– Тащите ее в пещеру, срывайте с упрямицы одежду. Хочу малость потешиться! Давно тела девичьего не ласкал. Заодно умойте ей рожу крашенную!
Яшка кинулся к Оборотню, упал на колени, схватил за рукав полукафтанья, взмолился:
– Не надо! Не надо, Васька-атаман, ее трогать! Шаманка плакать – беда будет!
Василий отмахнулся:
– Девка плачет, а белка скачет. Поплачет и перестанет, а нам услада.
Яшка не отставал:
– Атаман, давай сами золото искать станем!
Оборотень отпихнул от себя заступника.
– Ты бы Драный меня не злил. Недосуг мне по пещерам лазать. Сама нам золото покажет. Сказано, в пещеру ее!
Разбойники не медлили. Шаманка не успела что-либо понять и предпринять, как они схватили ее за руки и за ноги, потащили в пещеру.
Когда Василий, немного переждав, вошел в подземелье следом за разбойниками, обнаженная девушка лежала на куске рядна, постеленного на каменный пол, сверху которого была брошена ее одежда. Смугловатое тело шаманки в свете солнечных лучей, проникающих в пещеру через вход, извивалось
– Хороша ясырка. Держите крепче змеюку, сейчас я ее успокою.
«Успокаивали» шаманку по очереди, все кроме Яшки. Тот наотрез отказался приближаться к шаманке. Зато Демьян Лалыка никак не мог насытиться и в третий раз подходил к телу девушки. Разбойники смеялись:
– Вот так конь, молодой да не объезженный!
– Охоч ты, Лалыка, до баб.
– Поди, и не спал с девками прежде, понеже и резвый такой!
– Давай, давай Демьян! Тужься! Старайся! Пошевеливайся!
Когда все закончилось, Оборотень отпихнул Лалыку ногой от девушки.
– Будет тебе похоть ублажать, пора и пузо уважить. Разжигай костер, кашу варить станем.
Лалыка послушно натянул порты и поспешил выполнить приказ вожака. Шаманка осталась лежать, поджав ноги под себя и прикрыв груди руками. Яшка не утерпел, снял и накинул на нее ветхий зипун. Оборотень нервно ухмыльнулся:
– Ишь, сердобольный отыскался. Непотребство творить не желаешь, а ведь сам нас сюда привел. Печь чистить, да в саже не перепачкаться, такого не бывает.
Яшка зыркнул на атамана уязвленным взглядом, но промолчал.
Когда разбойники насытились, кашей, дичью и хлебом, Василий снова подошел к шаманке, наступил грязным сапогом на запястье правой руки. Девушка попыталась выдернуть руку и встать, но тщетно. Оборотень окликнул Яшку:
– Спроси, надумала она показать, где золото или ее еще помучить? Может, ей понравилось, как мои молодцы ее ублажали? Так мы продолжим, коли надо.
Яшка в очередной раз, отводя взгляд от лица шаманки, задал вопрос. Девушка, окатила его презрительным холодным взглядом, но продолжала молчать. Оборотень повернулся к костру, громко приказал:
– Лалыка, неси головню!
Демьян торопливо выхватил из костра тлеющее поленце, подбежал к Василию. Оборотень взял головню, пышущий жаром конец вонзился в раскрытую ладонь девушки. Она дернулась, но ни крика, ни стона к своему удивлению разбойники не услышали. Василий отбросил головню, схватил шаманку за волосы, рывком поднял на ноги, посмотрел волчьим взглядом ей в глаза. Девушка пошатнулась, но устояла. Хриплым жестким голосом Оборотень спросил:
– Что, теперь скажешь, змеюка подколодная? Где золото?!
В голубых глазах девушки было страдание, ненависть и что-то еще, отчего Ваське на миг стало не по себе. Оборотень прищурился, но «волчьих» глаз не отвел. Распухшие, окровавленные губы молодой шаманки шевельнулись. Она заговорила тихо и неторопливо. Яшка, понурив голову, переводил ее слова:
– Она говорит, что духи накажут нас, и мы умрем.
Обротень зло скрипнул зубами. Девка попалась своенравная, таких он не любил. Василий хищно улыбнулся, незаметно вытащил из кожаных ножен нож.