Тайна леди Одли
Шрифт:
В гостинице было довольно людно. Многочисленные лакеи и конюхи, торопясь по делам своих господ, ежеминутно входили и выходили, наполняя зал зычными голосами.
Джордж Толбойз стоял, прислонившись к дверному косяку. На лице его застыло то же выражение, что так напугало его друга в вестминстерской кофейне.
«Худшее подтвердится сегодня, — подумал Джордж. — Сегодня подтвердится: дочери капитана Молдона, моей жены, нет в живых».
Слуга вернулся минут через пять.
— Капитан Молдон проживает
Друзья легко нашли дом — обшарпанное строение с покосившимися окнами, выходящее неприглядным фасадом на морское побережье.
— Капитан Молдон дома?
— Нет, — ответила хозяйка гостиницы. — Он ушел к морю с маленьким внуком. Не угодно ли джентльменам войти и подождать его в комнатах?
Джордж машинально последовал за своим другом в маленькую гостиную — пыльную, заставленную убогой мебелью и неприбранную. Сломанные детские игрушки валялись там и сям на полу, от муслиновых занавесей исходил тяжелый запах табака.
— Взгляни-ка! — воскликнул Джордж, указав на картину, висевшую над каминной доской.
Это был его собственный портрет, написанный в те дни, когда он служил в драгунах. Джордж был изображен с отменным сходством, в военной форме; за спиной у него стоял боевой конь.
Роберт Одли не стал досаждать ему своими утешениями. Поискав глазами стул, он тихо сел у открытого окна, выходящего на улицу.
А молодой вдовец, убитый горем, все ходил и ходил по комнате, взирая на милые его сердцу предметы и изредка дотрагиваясь до них дрожащими руками.
Вот шкатулка для рукоделия, вот ее неоконченная работа; вот ее альбом, куда он корявым почерком вписывал любимые строки из Байрона и Мура; вот книги, что он когда-то подарил ей, а вот букет увядших цветов, поставленный в вазу, которую они купили в Италии.
— Ее портрет висел рядом с моим, — чуть слышно обронил он. — Куда же он подевался?
Наступила тишина. Прошло целых полчаса, прежде чем в комнате снова раздался голос Джорджа Толбойза:
— Мне бы хотелось перемолвиться с хозяйкой заведения; мне бы хотелось спросить ее о…
Голос его надломился. Он снова умолк, охватив голову руками.
Роберт позвал хозяйку гостиницы. Это была добродушная и словоохотливая особа, привычная и к болезням, и к смертям, ибо множество всякого народу перебывало под ее кровом, словно бы задавшись целью именно здесь сказать жизни последнее «прости».
О последних днях миссис Толбойз она рассказала во всех подробностях. Хозяйка поведала, что в Вентноре бедная женщина появилась за неделю до кончины, и по ней было видно, что она не жилица на этом свете.
При этих ее словах Джордж не выдержал и громко всхлипнул.
— Джентльмен был ее родственником? — спросила хозяйка, обращаясь к Роберту Одли.
— Он был мужем покойной леди.
— Что? —
— Не бросал я ее! — с болью промолвил Джордж и поведал хозяйке историю своих трехлетних мытарств.
— Говорила ли жена обо мне? — спросил он, завершая рассказ. — Вспоминала ли обо мне… в последние… минуты?
— Нет, она отошла кроткая, как овечка. Леди с самого начала была малоразговорчивой, а в последний день вообще не узнавала никого, даже сынишку и бедного старого отца. А когда у нее начался бред, она заговорила вдруг о своей матушке и о том, что взяла на душу великий грех, согласившись умереть на чужбине.
— Ее матушка умерла, когда она была еще совсем ребенком, — покачав головой, заметил Джордж. — Странно, что в такие минуты она вспомнила ее и заговорила о ней и ни словом не обмолвилась обо мне.
Хозяйка отвела его в спаленку, где умерла его жена. Он опустился на колени у кровати и нежно поцеловал подушку. Хозяйка рыдала, наблюдая за ним.
И пока он, стоя на коленях и уткнувшись лицом в белоснежную подушку, твердил слова молитвы, хозяйка вынула что-то из ящика и передала ему, когда он встал с колен.
Это был длинный локон, завернутый в белую папиросную бумагу.
— Я отрезала его, когда она лежала в гробу, — сказала хозяйка. — Бедняжечка!
Джордж Толбойз прижал локон к губам.
— Как часто я целовал эти волосы, когда ее головка покоилась на моем плече, — тихо промолвил он. — Но те волосы были волнистыми, а эти гладкие и прямые.
— Это их болезнь так изменила, — отозвалась хозяйка. — Если вам, мистер Толбойз, хочется взглянуть на ее могилу, мой маленький сын проводит вас до кладбища.
И Джордж Толбойз, сопровождаемый верным другом, отправился к свежей могиле той, чья улыбка часто снилась ему на другом конце земли.
Здесь Роберт Одли оставил его одного и, вернувшись через четверть часа, увидел, что Джордж по-прежнему стоит на том же месте, недвижный, как изваяние.
Увидев Роберта, Толбойз вздрогнул и сказал:
— Хорошо бы найти каменотеса. Я бы заказал надгробие.
Каменотеса они нашли быстро, и, присев среди строительного мусора, Джордж Толбойз набросал карандашом короткую надпись, которую предстояло высечь на могильном камне его покойной жены:
«Нетленной памяти ЭЛЕН, любимой жены Джорджа Толбойза.
Ушла из жизни
24 августа 1857 г., 22-х лет от роду,
горько оплакиваемая безутешным супругом».