Тайна леди Одли
Шрифт:
Но Роберт заметил: поперек одной из слабых отметин пролегло чуть более темное пятно, тоже красное: было похоже, что на один из сильных пальцев, так безжалостно погрузившихся в нежную плоть, было надето кольцо.
«Миледи лжет, — подумал Роберт. — Не верю я в историю с лентой».
Он пожелал родственникам доброй ночи и простился с ними в половине одиннадцатого вечера.
— Я уеду отсюда первым же утренним поездом, — сказал он в дверях. — Если Джорджа нет на Фигтри-Корт, поеду в Саутгемптон, а если его нет и там…
— Что
— Тогда, надо полагать, с ним действительно случилось нечто необъяснимое!
В гостиницу Роберт пришел совершенно подавленный.
— Сколько волнений из-за этого дуралея! — проворчал он, запираясь у себя в номере. — Но, как бы там ни было, если завтра его не окажется дома, я перерою весь мир, чтобы найти его!
Для Роберта Одли, человека по природе флегматичного, решительность была скорее исключением, чем правилом, но уж если он на что решался, то шел к намеченной цели с бульдожьим упрямством.
Ум у него был ленивым, и лень мешала ему думать о нескольких вещах одновременно, не останавливаясь ни на чем по существу (манера людей куда более энергичных, чем наш герой), но этот же ум делал его удивительно проницательным в тех случаях, когда что-то привлекало его внимание всерьез, и уж тогда ничто, даже самая малая деталь, не ускользала от Роберта Одли.
Чопорные судьи могли вышучивать его, а преуспевающие адвокаты, упоминая о нем, пожимать плечами, однако несомненно одно: возьмись он хотя бы раз вести в суде какое-нибудь дело, он бы порядком удивил вельмож от юриспруденции, недооценивших его способности.
12
ПО-ПРЕЖНЕМУ НИКАКИХ ИЗВЕСТИЙ
Роберт Одли вернулся на Фигтри-Корт ранним утром следующего дня.
Канарейки по-прежнему безмятежно заливались в комнатке, служившей спальней Джорджу Толбойзу. В апартаментах царил идеальный порядок — его наводила миссис Мэлони, уборщица Юридических корпораций. Ни сдвинутое кресло, ни откинутая крышка ящика для сигар — ничто не говорило здесь о присутствии Джорджа Толбойза.
Роберт внимательно осмотрел каминные доски и столы. Надежда уже стала покидать его. Быть может, Джордж где-нибудь оставил письмо или записку?
«Он вполне мог приехать сюда вчера вечером, а уехать в Саутгемптон сегодня рано утром, — подумал Роберт. — Миссис Мэлони прибралась здесь, вероятно, уже после его отъезда».
— Миссис Мэлони!
— Слушаю, сэр, — отозвалась женщина, появляясь в дверях.
— Мистер Толбойз ночевал здесь минувшей ночью?
— Нет, сэр. Я пришла в шесть утра; здесь никого не было. А что, с бедным джентльменом что-то случилось?
— Да как сказать, миссис Мэлони… Мы расстались с ним вчера в два часа дня, и с тех пор о нем ни слуху ни духу.
Миссис Мэлони начала было рассказывать Роберту жалостную историю о том, как ее покойный муж, машинист, будучи в отличном настроении после отличного обеда, окончил путь земной под колесами паровоза, но Роберт, не дослушав
В Саутгемптон он приехал вечером и быстро нашел бедный квартал, где проживал тесть Джорджа. Подходя к дому, он еще с улицы заметил маленького Джорджи, игравшего у открытого окна гостиной.
Тихо. Ни суматохи, ни возбуждения, которые должен был вызвать приезд отца. Роберт почувствовал, что и здесь его скорее всего ждет разочарование.
Старик сам открыл дверь Роберту, а малыш выглянул из гостиной — что это за чужой дядя пожаловал к ним в гости?
Увидев Роберта, старик просиял и рассыпался в светских любезностях. Да-да, он уже имел удовольствие встречаться с джентльменом в Вентноре по весьма печальному поводу (здесь старик, не закончив фразы, вытер слезящиеся слабые глаза). Не соизволит ли мистер Одли войти?
Роберт прошел в маленькую гостиную. Убогая мебель, стойкий запах дешевого табака и разведенного бренди, сломанные детские игрушки, сломанные глиняные трубки старика, разорванные, залитые бренди газетные листы, грязный ковер на полу.
Маленький Джорджи исподлобья взглянул на гостя. Сев в предложенное кресло, Роберт подозвал мальчика и, посадив его себе на колено, дал поиграть своей цепочкой от часов.
— Я приехал в Саутгемптон, — сказал Роберт, обращаясь к старику, — надеясь встретиться с вашим зятем. Он здесь?
— Сейчас нет. Но он был здесь.
— Давно?
— Нынешней ночью. Он прибыл сюда почтовым поездом.
— А когда уехал? Сразу?
— Он пробыл с нами чуть более часа.
— Черт побери! — в сердцах воскликнул Роберт. — Сколько мороки из-за этого парня! Что, в конце концов, все это значит?
— Разве вы ничего не знаете о его намерении?
— О каком намерении?
— О его желании уехать в Австралию.
— Я знаю, ему всегда хотелось этого, но почему дорожная лихорадка охватила его так внезапно и именно сейчас — вот вопрос!
— Он отплывает сегодня вечером из Ливерпуля. Пришел сюда в час ночи, чтобы, как он сказал, взглянуть на сына перед тем, как покинуть Англию, — покинуть, быть может, навсегда. Он пробыл здесь час, а потом поцеловал спящего мальчика и уехал из Саутгемптона почтовым поездом, что отправляется в четверть третьего.
— Что бы все это значило? Почему он покидает Англию в такой спешке? Почему не сказал ни слова мне, своему лучшему другу? Почему не захватил с собой никаких вещей, никакой одежды? Почему все оставил у меня? Тысяча почему и ни одного ответа!
— Мне кажется, мистер Одли, смерть Элен пагубно повлияла на его рассудок.
— Чепуха! Мозги у него варят не хуже наших с вами.
— Может быть, он напишет вам из Ливерпуля?
— Пусть только попробует не написать! Мы с ним всегда были добрыми друзьями — еще с той поры, как оба учились в Итоне. Не думал я, что Джордж Толбойз поступит со мной так некрасиво!