Тайна Марии Стюарт
Шрифт:
– Именно так.
Кардиналу удалось испортить прием, даже не побывав там.
– Я направлю больше войск, – яростно сказала она. – Они не победят!
После этого кардинал попрощался и ушел. Она знала, как неохотно он это сделал. Мария несколько минут просидела, глядя себе под ноги. Ей стало ясно, что они с Франциском должны нанести королевский визит в Шотландию. Это должно успокоить ситуацию. Шотландия поразила ее быстрым отказом от религии своих предков под руководством пламенного Нокса. Ни одна другая страна не видела такого стремительного распространения протестантизма, похожего на чуму.
Да, она должна посетить Шотландию. Но лишь после того, как они с Франциском привыкнут к своему высокому положению здесь, во Франции.
Солнце зашло, оставив после себя красно-фиолетовые полосы и небольшой эскорт облаков над горизонтом. Король Франциск, удивительно вытянувшийся за последний год, немного неуклюже стоял на верхней ступени веранды, принимая гостей. Его новые алые штаны были модно присборены у бедер, а дублет с длинными рукавами имел сотню маленьких разрезов, из-под которых выглядывала шелковая подкладка изумрудного оттенка. Рейтузы такого же цвета обтягивали его длинные худые икры; он с презрением отверг предложение портного вставить мягкие подушечки. На таких же длинных и узких ступнях красовались туфли с разрезами. Общая картина напоминала два зеленых боба с туфлями, но Франциск не подозревал об этом эффекте и гордо возвышался на лестнице в плоской бархатной шапочке, опоясанный церемониальным мечом, приветствуя гостей и своих младших братьев – восьмилетнего Шарля и девятилетнего Анри. Они были самыми младшими из присутствующих и сразу же побежали прятаться в кусты, чтобы потом неожиданно выпрыгивать оттуда на людей.
– Приветствую вас, дорогие друзья, – как можно громче произнес Франциск и поднял руки. – Мы с королевой рады принять вас у себя. Прошу вас, помогите нам насладиться зрелищем полной луны, когда она взойдет. – Он повернулся к Пьеру Ронсару, который был старшим из гостей, хотя ему исполнилось всего тридцать пять: – А вы будете очень любезны, если прочитаете свой «Гимн луне».
Ронсар поклонился и поцеловал руку короля.
– Когда взойдет луна, я буду приветствовать ее. – Он повернулся к Марии: – Но это великолепное солнце уже сияет над нами.
«Не сейчас!» – хотелось закричать ей. Его экстравагантные комплименты иногда повергали ее в смущение, тем более что он явно настроился расточать ей похвалы даже в том случае, если она выглядела как одна из ослиц, дававших молоко для дамских ванн.
Мария посмотрела на людей, собравшихся вокруг нее. На мраморной веранде выделялась фигура Мэри Ливингстон, которую когда-то прозвали Пышкой. Она выросла высокой и статной девушкой, и ей понадобится сильный муж. «Не только сильный, – подумала Мария, – но надежный и энергичный. Кто может ей подойти?»
Только не поэт Шателяр, секретарь Анри д’Омвилля, сидевший с апатичным видом под одним из фруктовых деревьев, высаженных в большой горшок. Его темные глаза, всегда выглядевшие так, будто он собирался заплакать, искали что-то, за что он мог бы зацепиться взглядом. Он с некоторым интересом посмотрел на появившуюся Мэри Сетон, но интерес пропал сразу же, как только она прошла мимо. Он сразу же почувствовал, что ее не удастся соблазнить томными любовными речами – она была практичной и приземленной женщиной, поэтому
Неподалеку стоял молодой и красивый маркиз д’Эльбёф, кузин Марии де Гиз и по складу характера явный хищник. Он будет приставать к Фламине, как это бывало всегда, а она, как обычно, отвергнет его. Он посмеется и попытает удачу где-нибудь еще. Рядом с ним стоял Анри д’Омвилль, младший сын коннетабля Франции Монморанси; Мария видела, что он носит ее розовый шелковый платок, который однажды нашел и провозгласил своим самым великим сокровищем. Он приколол платок к своему дублету и, когда встречался с ней взглядом, нарочитым жестом целовал кончики пальцев и прикасался к платку.
Слуги принесли кубки с белым вином, и гости расположились на веранде, глядя на восток и ожидая, когда на ясном небе взойдет луна. Никто не разговаривал; все просто молча ждали. Линия деревьев в дальнем конце сада частично закрывала горизонт, но они могли различить бледное сияние луны, начавшее свое полуночное путешествие.
– Ах! – произнес тихий голос рядом с ней, и Мария узнала Ронсара. Когда луна всплыла над верхушками деревьев, он стал читать стихотворение, сочиненное специально для такого случая:
Яви нам, о богиня, серебристый свой покров, Наброшенный на лик земли и скрывший Все то, что режет глас своим уродством При свете дня; ласкай меня, о красота, Окутай своим чудным белым блеском…
Потом они вместе торжественно прошли по садовым тропинкам, чтобы отдать должное белой красоте, расцветающей повсюду вокруг них.
Их голоса звучали интимно и приглушенно, и легкий ветерок, напоенный ароматом цветов, окутывал их невидимым плащом. В тот момент Мария чувствовала, что купается в любви и счастье и окружена самой надежной защитой, которую мог предложить этот мир.
– Vivez, si m’en criyez, n’attentez a demain; Gueillez des aujourd’hui les roses de la vie, – пробормотал Ронсар у нее за спиной. «О нет, услышь меня, любовь! Не жди до завтра! Живи же и срывай соцветья роз – сейчас, сегодня!»
XVII
Мария лежала в постели, стараясь не шевелиться. Если она оставалась совершенно неподвижной, боль была не такой резкой. Врачи не знали, что стало причиной внезапных резей в животе; они прописали ей полный покой и бланманже. Поэтому, несмотря на прекрасный июньский день, она оставалась в постели в самой дальней спальне своих апартаментов в Шамборе, отказавшись задернуть шторы или закрыть ставни. Солнечные зайчики танцевали внутри, и летний воздух, легкий как перышко и чистый, как белое кружево, наполнял комнату.
«Как скучно лежать здесь, когда все остальные развлекаются на свежем воздухе!» – подумала она. Франциск отправился на верховую прогулку, а Екатерина Медичи сопровождала его, выставив напоказ свои знаменитые мускулистые икры.
Мария улыбнулась. Ее свекровь была странной женщиной, гордившейся своими ногами – лучшей особенностью ее фигуры, которая становилась видна лишь в тех случаях, когда она ездила верхом по-мужски. Другими ее наиболее яркими качествами являлась свирепая, почти удушающая материнская любовь и зловещая репутация отравительницы. Поскольку ее и Марию объединяла общая цель и преданность Франциску, между ними не было серьезных разногласий. После первого потрясения Франциск принял на себя королевские обязанности и исполнял их настолько хорошо, насколько мог.