Тайна масонской ложи
Шрифт:
Ужин с Кэтрин в посольстве проходил довольно скучно — но только до тех пор, пока англичанка вдруг не вызвалась сообщить Тревелесу кое-какую нужную ему информацию, если он предоставит взамен сведения государственной важности, имеющие достаточно большое значение для Англии.
Хоакин — без тени сомнения — рассказал ей о намерениях де ла Энсенады и о распоряжениях, отданных им капитанам испанских боевых кораблей относительно судов английского королевского флота, находившихся неподалеку от портов Гавана и Картахена в Вест-Индии, — распоряжениях,
Тревелес также передал Кэтрин документ, в котором подтверждалось, что посол Кин не имеет никакого отношения к разыскиваемым масонам.
Кэтрин очень внимательно выслушала Хоакина и согласилась, что сообщенные им сведения вполне соответствуют условиям той договоренности, которую они заключили.
— Вчера я заходила к нему в кабинет и, как мне кажется, нашла в его бумагах то, что может быть вам полезным…
— Очень интересно узнать, что же вы нашли.
— Речь идет о книге, в которой регистрируются все посетители, приходившие в посольство. Не имея возможности поговорить с мужем, который, как вам известно, еще не вернулся из своей поездки, я решила заглянуть в эту книгу, и, похоже, нам с вами повезло. Я просмотрела имена людей, записанных в тот день, о котором мы говорили, и двое из них, по всей видимости, — именно те, кого вы ищете. Я записала их имена на листке бумаги.
— Замечательно! — Тревелес был в восторге. — Я сгораю от нетерпения, Кэтрин. Быстрее скажите мне их имена!
— Пододвиньтесь ко мне поближе. Вам еще нужно это заслужить. — Она лукаво посмотрела на Хоакина.
Тревелес страстно поцеловал Кэтрин, от чего ее охватила легкая дрожь. Целуя англичанку, Хоакин вспоминал слова Раваго о том, что ему, Тревелесу, нужно поймать этих двоих масонов, чего бы ему это ни стоило, даже если придется пожертвовать своей репутацией.
Он чувствовал отвращение к самому себе, а еще испытывал неприязнь к Кэтрин, однако всячески старался это скрыть.
Когда Тревелес уже в темноте выходил из посольства, у него в кармане камзола лежал листок с именами двоих масонов: их звали Томас Берри и Энтони Блэк. Кэтрин о них ничего не знала, однако пообещала Хоакину, что постарается раздобыть о них какую-нибудь информацию, как только вернется ее муж.
Тревелес вспомнил про Марию Эмилию, и его стали мучить угрызения совести. Он поморщился, подумав о том, что его интимные отношения с женой посла, похоже, будут иметь продолжение: прощаясь, они договорились, что вскоре снова встретятся. Однако Хоакин решил признаться во всем Марии Эмилии, когда эта авантюра закончится, и, если ему удастся получить ее прощение, он непременно предложит ей выйти за него замуж.
Под покровом ночи две фигуры с капюшонами на головах осторожно пробирались вдоль внешней стены, огораживавшей особняк графа и графини де Вальмохада и прилегающую к нему территорию.
Подойдя к самой низкой части стены, они без каких-либо затруднений залезли на нее и затем спрыгнули в находившуюся по ту сторону густую траву, приглушавшую звуки шагов.
Припав к земле и настороженно прислушавшись, они не услышали ничего, кроме негромких голосов, доносившихся
Сидя в своем укрытии, они заметили грунтовую дорожку, ведущую от сада к главному зданию. Вдоль этой дорожки с обеих сторон тянулась широкая живая изгородь из подстриженных кустов средней высоты, под прикрытием которых вполне можно было пройти незамеченными до главного здания.
На всей территории свет падал только из двери и окон конюшни, и это свидетельствовало о том, что кто-то из прислуги еще не спит. Когда через несколько минут глаза двоих людей в плащах с капюшонами привыкли к темноте, которую не мог рассеять слабый свет луны и звезд, сад показался им уже другим, более сумрачным, и лишь серебристый блеск листьев на деревьях делал эту картину не такой мрачной.
Они подождали в полном молчании еще несколько минут и затем начали осторожно продвигаться по дорожке к главному зданию:
Стоявшая перед ними задача была непростой, но вполне выполнимой: убить женщину исключительной красоты, которой едва исполнилось тридцать лет и которая была супругой одного из близких де ла Энсенаде людей — графа де Вальмохады.
Не пройдя и половины расстояния до главного здания, они вдруг резко остановились и прильнули к земле: буквально в нескольких метрах от них — по ту сторону кустов — стояли и разговаривали двое мужчин.
— Я считаю, что хозяйка вполне могла бы сказать нам об этом еще днем, а не тогда, когда уже совсем стемнело.
— Ты абсолютно прав, — согласился второй мужчина. — Она прекрасно знала, что ее муж приедет из Рима лишь на следующей неделе и что вторая карета не готова для таких срочных выездов. Ну, такая уж она: если ей вдруг взбрело в голову, что карета должна быть готова к выезду завтра рано утром, ей наплевать, что она сообщила нам об этом лишь в одиннадцать часов вечера.
— Ох уж мне эти женщины… — сказал первый мужчина и пнул ногой камешек, который, пролетев сквозь кусты, шлепнулся в нескольких сантиметрах от одной из затаившихся фигур.
— Ладно, хватит об этом. Пошли спать, уже поздно.
Услышав, как за этими двумя мужчинами захлопнулась дверь, ведущая в хозяйственные пристройки главного здания, фигуры в плащах с капюшонами поднялись и дошли до той части дорожки, где заканчивались кусты. Отсюда до стен главного здания оставалось метров пятнадцать.
Понимая, что на открытом пространстве их легко могут заметить, они — очень быстро, но осторожно — перебежали от границы кустов к углу здания. Затем, прижимаясь к стене, они прокрались к окошку, расположенному низко над землей и показавшемуся им достаточно хлипким для того, чтобы его можно было вышибить и затем пробраться внутрь особняка.
Один решительный толчок — и рама окошка ввалилась внутрь помещения. Оказавшись в доме, они несколько минут подождали, пока их глаза привыкли к темноте, и тогда увидели, что находятся в небольшой комнате, скорее всего кладовой. Они стали пробираться к единственной двери, то и дело наталкиваясь на большие куски ветчины и корзины.