Тайна мертвой планеты
Шрифт:
«О, прости, что напугал. Так лучше?»
— Гораздо. Ты кто? И что тебе надо?
«Неважно, что нужно мне.»
«Важно, что я могу тебе помочь.»
«Ты снова увидишь будущее.»
«Закрой дверь.»
Коля машинально протянул руку к двери, не обращая внимание на инстинкты, которые наперебой вопили, что нормальные надписи в воздухе не висят, а значит надо бежать.
Дверь с глухим звуком захлопнулась, и в тот же момент темноту, тесноту и запах как ветром сдуло.
Коля оказался в просторном круглом помещении. Всю стену занимал обзорный экран, показывающий окрестности —
«Как ты наверняка понял, это инопланетный корабль. Наш дом — далекая звезда. Вы называете ее Сириус. Мы потерпели крушение, и нам нужна помощь. Только ты нам можешь помочь.»
Да неужели, чуть было не сказал Коля, но сдержался.
«Ты, наверное, хочешь спросить, как нам может помочь простой школьник?»
— Нет. У меня другой вопрос. Вы меня совсем за дурака держите?
Варево продолжало клубиться. Столб из матового стекла явно ждал продолжения.
— Во-первых, — начал Коля, — у нас даже самый тупой школьник знает, что на звездах жизни нет. Значит, вы врете насчет Сириуса. Во-вторых, потерпевшие крушение могучие инопланетяне, которым нужна помощь школьников —такое бывает только в детских книжках. Ну а в-третьих, всё вот это, — он обвел рукой мостик, — декорации к фильму. Не помню к какому, но я их уже видел.
Белесое варево лениво плавало, складываясь в замысловатые завитушки.
«Спасибо за консультацию».
Коля сразу почувствовал себя Мальчишом-Плохишом сдавшим партизан на допросе у фашистов.
«Не бойся. Мы не собираемся вредить. Просто подумали, что тебе будет проще, если ты увидишь что-нибудь знакомое».
Порыв ветра сдул пульт управления с экранами, оставив вместо декораций пустое ничто, в котором слоями плавало и завивалось белесое варево.
«Но в главном мы не соврали. Нам действительно нужна твоя помощь. И если ты согласишься, то не просто снова увидишь будущее. Ты его построишь.»
* * *
— О! Колян! Ты куда пропал?
— Там такое было!
— Она мне пообещала, что я стану космонавтом и взорвусь в ракете.
— А я попаду в рабство к таджикам.
— А меня убьют на войне с украинцами.
— Ваще бред.
— А потом помахала ручкой и смылась.
— Мы ей целый месяц помогали, жизнями рисковали, а она…
— Так. Наумов! Почему тебя не было на первом уроке?
— Марь Степанна. Бабушка заболела. В больницу отвозил.
Дородная математичка смерила его недоверчивым взглядом и величественно пронесла телеса мимо.
Коля, расталкивая галдящих одноклассников, пробрался в дальний угол и бросил сумку на последнюю парту. Оглядел класс и нашарил в кармане целеуказатель.
Весь первый урок он быстрой тенью
Прибор был маленьким и больше всего напоминал дамский пистолетик с экранчиком на тыльной стороне. Если цель совпадала со списком, экранчик показывал фотку и вспыхивал зеленым. После этого оставалось только нажать на спуск. Прибор тихо тренькал, и больше ничего не происходило. Только на смятой бумажке, где был от руки накарябан список, пропадала очередная фамилия.
За полчаса Коля успел обежать два пятых класса и стереть из списка всю мелюзгу. Сложнее всего оказалось найти восьмиклассницу Катьку. По расписанию у 8А была физкультура, и Коля минут пять стоял у входа в спортзал, разглядывая жопастых лошадей в обтягивающих трениках, пока не понял, что Катьки среди них нет.
Катьку он нашел в раздевалке. Она сидела на подоконнике с закрытыми глазами, ее голые ноги были задраны вверх и торчали над головой физкультурника Эдуарда Петровича, а сам Эдик стоял со спущенными штанами, хрипел, пыхтел и совершал тощими волосатыми бедрами странные ритмичные движения.
Коля осторожно скользнул ближе, чтобы найти подходящий ракурс. Эдик вдруг зарычал и дернулся особенно сильно. Катька от неожиданности распахнула глаза, увидела Колю и взвизгнула.
— Ай! Ты кто?!
Коля, едва успевший ее отметить, сиганул к выходу.
— Держи его, — прошипела Катька. — Он нас, кажется, сфотографировал.
Эдик заревел и рванул следом, но запутался в спущенных штанах и грохнулся на пол.
Коля молнией взлетел на третий этаж и затерялся в толпе высыпавших на перемену школьников.
Теперь он прятался за сумкой на последней парте, отмечал целеуказателем одноклассников и каждую секунду ждал, что в класс войдет хмурый Эдик, а голенастая дылда из 8А ткнет холеным пальчиком в его сторону.
Он сам не заметил, как список кончился. Весь 6Б в полном составе был отмечен. На мятой бумажке оставалась только одна фамилия — Фимы Королева. И вот его-то в классе как раз и не было.
— Тихо, неучи! — математичка постучала по столу железной ручкой. — Кто хоть слово скажет, вылетит отсюда с двойкой в четверти. Итак. Контрольная. Тема…
Дверь протяжно заскрипела, открываясь и впуская внутрь робкого Фиму.
— Королев! Опоздал. К контрольной не допущен. Выйди вон.
— Но, Марь Степанна. Вы не поверите.
— Ты прав. Не поверю.
— Я все утро решал теорему Ферма.
— Решил?
— Нет, но она такая красивая, такая безукоризненная, такая точная, что я начисто забыл о времени.
— Королев, избавь меня от своих выдумок.
— Но это не выдумка. Четыре сотни лет лучшие умы человечества…
— Ладно, ладно. От тебя не избавишься. Проходи. И сделай так, чтобы до конца урока я тебя не видела и не слышала. Исчезни.
Коля поймал целеуказателем фимину румяную физиономию и нажал на спуск. Последняя фамилия на клочке бумаги испарилась. И в тот же момент исчез сам Фима. Пропал, словно корова языком слизнула. И вместе с ним пропал весь класс.