Тайна Михайлово
Шрифт:
Каждое воскресенье все больше сельчан приходило на Собрание и делилось своими рассказами о Людке. Зинаида Петровна напрямую говорила, что боялась ее. Ведь она своими глазами видела, когда кормила кур, как девушка шла через свой заросший бурьяном двор и несла за хвост облезлую дохлую лису. Едва она закрыла за собой входную дверь, как из избы стали доноситься завывающие звуки.
Но члены Совета этому не поверили. Считали эти истории глупыми сказками. Люди любили преувеличивать, додумывать, и видеть то, что желали видеть. Но когда на собрании поднялся шум, один из приближенных к главе Совета высказался
Зинаида Петровна ни через день, ни через два, никаких изменений не заметила. Людка так и ходила по улицам, мягко и бесшумно, порой наворачивала по деревне круги. Тогда она решилась сама поговорить с девушкой, попросить ее перестать вести себя странно. Набравшись смелости, Зинаида Петровна пересекла поросший бурьяном двор и постучалась в потрескавшуюся входную дверь. Людка открыла ей, и в ее глазах по-прежнему витала странная дымка. Пока Зинаида распиналась на пороге, Людка улыбалась и кивала. Так ничего и не добившись, Петровна вернулась домой в истерике, и пожаловалась на соседку мужу. Тот ворвался к Людке в дом и врезал кулаком ей по лицу. Людка ничего не сказала. Поднялась на ноги и широко улыбнулась. Перевела на него затуманенный взгляд, что-то прошептала и коснулась двумя пальцами его поросшей щетиной щеки. Муж Зинаиды бежал домой вприпрыжку. Но пообещал жене, что Людка больше не станет делать глупости.
И та перестала. Только вот спокойная жизнь вернулась в Михайлово ненадолго – через несколько месяцев ничто уже не могло скрыть округлившийся живот Людки. Даже ее излюбленное длинное черное платье с капюшоном. И тогда по деревне пошла новая волна раздражения и страха. Многих стало беспокоить, что на носу курортный сезон, и Людка станет пугать отдыхающих. Прибыли не будет, наперебой говорили они. А у многих на плечах большие кредиты. И Совет вновь пошел на уступки. Тогда двое здоровяков наведались к Людке, и попросили ее вести себя тихо, и не выходить из дома до конца лета. Людка улыбалась, кивала и пропускала слова мимо ушей.
Напряжение росло. Но многие боялись совершить самосуд. Все же, Людка ждала ребенка. Однако, вскоре случилось то, чего ждал каждый, но боялся себе в этом признаться. Чего стыдился, но что в конце концов избавило душу от удушающего груза.
Запряженная в телегу Лешки-рыбака лошадь Бурка взбесилась и лягнула Людку. Старик оставил ее возле магазина, а сам вышел купить себе булку хлеба и бутылку молока. Кобылка тихо щипала молодую травку и мотала хвостом. Людка взялась словно бы из ниоткуда. Ей вздумалось погладить кобылку, чему та была совершенно не рада. Когда девушка стала гладить ее по морде, Бурка начала фыркать и рыть копытом землю. Но никто не обращал на это внимания. Люди заходили и выходили из магазина, шли по своим делам.
Людка упала и закричала на всю деревню, а лошадь заржала и встала на дыбы. Выбежавший из магазина сломя голову Ленька едва усмирил свою Бурку и помог Людке подняться. Он долго извинялся, на что девушка только кивала да улыбалась.
Через пару часов у нее случилось кровотечение.
Людка потеряла ребенка. А через неделю рыбаки стали приходить ни с чем. Те, кто ставил сети, жаловались, что стал исчезать и хариус, которого тут пруд пруди. Правда, смешные уловы
«Пустые дни» принесли многим большие долги. Оставалась одна надежда погасить их за счет отдыхающих. Но первый поток приезжих оставил желать лучшего. Семье Левенцовых пришлось продать новенькую машину. У других же застопорилась стройка цехов. Рыбные лавки заметно опустели. Многие сельчане начали сетовать, что отдыхающие от этого далеко не в восторге, вот потому их и так мало. Уже в очередное воскресное собрание за большим столом выступили охотники, с предложением взять основную работу по развлечению отдыхающих на себя. Благо, дичи навалом. Они пообещали, что вытянут сезон, и не позволят деревне разориться и потерять репутацию.
Старик вздохнул, смакуя эти тяжелые мысли, и почесал бороду. Многое, что он знал о Людке, было услышано на собраниях. Признать, он сам пару раз наведывался к ней и пытался научить уму-разуму, но все без толку. Все уже неделю только и твердили, что Людка прокляла их, и заперлась в своем доме. А также то, что и она, и ее мертвая мамаша – ведьмы. Но рыбак не верил в эти сказки, правда, что давно уже не видел и саму Людку… В глубине души он считал, что девушка ни в чем не виновата, что колдовство – пережиток невежества. Но, тем не менее, проклятие сбывалось.
И вот, сидя в старой лодке, дед понял, что так оно и должно быть. Поплавок так и останется на поверхности воды, рыба не клюнет. Михайлово это заслужило. Каждый ее житель. За то, что никто не помог Людке, когда она больше всего в этом нуждалась. Ведь она больна и беспомощна. Одинока и всеми презираема. Но здравый смысл говорил об обратном.
– Эх, Людка, Людка, – пробурчал старик. – Я ошибался… Никакая ты не сумасшедшая. А самая настоящая ведьма… Прости дураков, не ведали мы, что творили.
– Пап, что ты там бурчишь? – вопросил сидевший рядом небритый парень.
– Ничего. Не шуми давай. Рыбу распугаешь.
Федя хмыкнул, продолжая тупо глядеть на поплавок, качавшийся на воде. Как вдруг он встрепенулся. И принялся судорожно наматывать катушку.
Леска жалобно зазвенела.
Глаза парня заблестели, предвкушая размер рыбины, попавшейся на крючок. Уж понятно, что не мелкая сошка.
– Федя! – хриплым голосом закричал старик, и затряс сына со спины за плечи. – Не упусти ее! Давай быстрее! Тяни! Тяни!
Тот не ответил. Напрягся, наматывая катушку, которая так и норовила размотаться.
Но невидимая добыча не собиралась сдаваться. Тут Федя вскрикнул – удочка дернулась в руках, будто живая. Он покрепче ухватился за нее и потянул на себя. Та в ответ подпрыгнула, и, сорвавшись с рук, плюхнулась на воду и исчезла.
Лениво расплывшиеся на ее месте круги начали таять. Вздохнув, Федя бросил обреченный взгляд на качающуюся гладь. Вода до сих пор казалась густой, похожей на простиравшийся от края до края кисель.