Тайна оберега

Милях Татьяна

– Ну да! Только как бы он эти кудри-то со временем не растерял, как батюшка его, – намекая на лысину местного попа, хихикнула Таяна. – Да и стать молодецкую тоже…

– Ой, и злая ты! – недовольно сложила губки Оленька и не преминула поддеть гордячку: – К тому времени и ты уже не лебёдушкой белой будешь скользить, а скорее утицей серой перекатываться.

– Может, и так, – вздохнула Таяна.

– А что-то ты не рада? – изумилась боярышня. – Будто и не хочешь за Степана замуж?

– Даже не знаю, – пожала плечами подруга и решила перевести разговор в другое русло. – Лучше скажи, что за послание тебе Данила передал? Видала я, как он тебе записочку-то в руки сунул.

– Глазастая, –

счастливо улыбнулась Оленька. – Пишет, что хочет на ярмарке встретиться… В Москве. Надо бы батюшку уговорить, чтоб отпустил погостить к тётке Марфе. Давно она зазывала… А там и по рядам торговым пройтись не грех, – размечталась девушка. – И с Данилой ненароком повстречаться!

Не прошло и трёх дней, как подруги засобирались в гости к московской тётке. Не мог боярин дочери отказать. И всю дорогу в златоглавую девушки загадывали, чего бы себе прикупить. Оленька грезила аметистовыми бусами, Таяне же хотелось не безделицу какую получить, а заморский черепаховый гребень – такой, как у боярышни. И вот совсем скоро карета подъехала к столице.

Раскинувшись на семи холмах, успевшая оклематься от прошлых напастей Москва поражала величавой красотой, мощным видом каменных крепостных стен и горделивым блеском церквей и колоколен. Удивлялись размерам стольного города как провинциальные жители государства, так и заезжие иностранцы. В то время, когда европейские столицы росли ввысь и, слепившись стенами домов, оставляли горожанам лишь узкую полоску неба над головой, Москва, словно отражая собой разухабистый размах души русского народа, необыкновенно разрасталась вширь.

Базары в Москве проходили по средам и пятницам: зимой купцы собирались на льду реки, а к лету перебирались к собору Покрова Пресвятой Богородицы, что на Рву²³.

Издревле столица славилась торговыми дворами. Ох, чего только не было в первопрестольной! На Охотном продавалась снедь всякая. Особняком стоял пряничный ряд, далее следовали птичий, харчевенный, медовый. Неподалёку раскинулся суконный, свечной, соляной, восчаной…. Да разве всё перечислишь и обойдёшь?! Лавки булочников соблазняли запахом свежеиспечённого хлеба, мясные прилавки ломились от изобилия, а на берегу Москвы реки пристроился рыбный рынок. На домерном ряду можно было прикупить музыкальные инструменты. Сурожский славился шелковыми тканями и восточные товарами, но главный рынок располагался на Красной площади. У Кремля мелкие торговцы и ремесленники раскладывали в шалашах, на скамьях, рундуках²⁴, прилавках и полках всевозможные занятные вещицы, диковинные безделушки, разнообразные украшения и наперебой зазывали покупателей.

Тётка Марфа дозволила племяннице прогуляться по базару, приставив к девице кроме нянюшки двух слуг. Но добравшись до места, боярышня велела холопам оставаться при экипаже, а сама решила пройтись пешком.

– Нечего за нами шастать! Чай не в глухом лесу, чтобы разбойники напали! – строго проговорила Оленька и вместе с подружкой и нянькой отправилась по рядам.

Весёлый гам ярмарки звенел над площадью. Торговцы бойко предлагали товар, покупатели чинно осматривали и приценивались. Оленька, Таяна и старая Аглая, гуляя между лотков, только успевали вертеться, опасаясь пропустить самое интересное и ценное. Женщины остановились у очередного прилавка. Оленька сделала знак, и Таяна отвлекла няньку, указав на рулон доброго сукна. Пока Аглая торговалась с купцом, боярышня незаметно улизнула и затерялась в толпе. Нянька торжествующе подхватила выторгованный отрез и, наконец, заметила пропажу

подопечной.

– Вот окаянная, куда же подевалась? – запричитала старуха.

– Да не переживайте, Аглая Марковна, наверное, не заметила, как мы у прилавка задержались, и дальше пошла. Сейчас найдём, – успокаивала нянюшку Таяна.

– Мне же Тихон Иванович голову снесёт, коли узнает, что дочку его потеряла! – сокрушалась женщина. – Ты в ту сторону беги, а я обратно пройдусь и поищу. А встретимся вначале ряда, – предложила нянька и, переваливаясь, заковыляла разыскивать боярышню.

Проводив глазами старуху, Таяна тоже поспешила, но только не в ту сторону, куда показала нянька, а на условленное с Оленькой место. Присев на пенёк возле лотка с мёдом, девушка с волнением ожидала возвращения подруги. Но тут неподалёку остановились две громогласные кумушки, в одной из которых Таяна узнала мать Степана.

– Ой, Акулина Ильинична, слышала, твой Стёпка на девке безродной жениться надумал?

– И не говори, Ивановна! – сердито заворчала попадья. – Пришёл тут намедни и к отцу в ноги свалился. Жени его, вишь, на ведьме! Той, что в доме у боярина Григорьева живёт. Да только мой Феофан быстро сыночку мозги-то вправил. Говорит, хочешь жениться – женись, да только на достойной девке, а не этой голытьбе безродной. Батюшка наш уж и невесту сосватать успел – дочь купца Непряхина, – поторопилась похвастаться попадья. – Давно разговоры с Фомой Ивановичем вели, вот на днях и сговорились. Девка там не чета пигалице этой. За дочь Фома приданого, окромя перин, соболей да украшений всяких, дом справный даёт. Видала, наверное, у перекрёста недалече от церкви построил? Прямо палаты боярские, – торжествующе сверкнула глазами баба.

– Как же не видать? Конечно, видала, – завистливо охнула кумушка. – Выходит, для доченьки терем-то построил. Конечно, Акулина, боярин Григорьев, может, и даст за девку голодраную денежку какую, но уж дом точно строить не станет. Действительно, и чего в ней хорошего? Одни глазищи бесовские, ни стати, ни фигуры, да и коса жидёхонька. Тьфу! – плюнула в сторону сплетница и согласилась: – А уж Варвара-то красавица! Кровь с молоком, со всех сторон девка справная! Да, дочь у Непряхина что надо!

Сразу догадавшись, о ком идёт речь, Таяна, опасаясь, как бы её не заметили, сидела, не смея пошевелиться. Девушку сначала буквально окатило кипятком, а потом наоборот бросило в прорубь: «Как же так? Сам в любви клялся… Да вздыхал тяжко… А на самом деле вскорости с Варварой обвенчается намерился?!» Грудь пронзила боль, и сердечко остро кольнуло обида. Только накануне виделась она со Степаном, прямо перед отъездом, но молодец ни словом не обмолвился о предстоящей женитьбе.

Нравился Стёпка Таяне. Права Оленька: поповский сын со всех сторон парень видный, как на него внимания не обратить? И ухаживания его льстили простой девушке, но, честно говоря, любовь не лишала её рассудка и голову не застилала… А всё равно обида грызла душу, и Таяна гневно сжала губы: «Вот, значит, как?! Обмануть хотел», – поняла она, а бабы, между тем наговорившись, разошлись разносить новость дальше.

Поднявшись с колоды, девушка огляделась: не видать ли Оленьки? Но вместо подруги неожиданно увидела Степана. Парень стоял неподалёку, рассматривая хомут для лошади, и разговаривал с дружком. Приятель поповского сынка неожиданно засмеялся и нахлобучил на того упряжь. Степан поморщился и, сняв хомут, расплатился. Подхватив под мышку покупку, он отошёл от прилавка и тут встретился глазами с девушкой.

– Таяна, – растеряно улыбнулся Степан и подошёл ближе. – Надо же, где встретиться пришлось. В самой Москве… Я так рад тебя видеть.