Тайна Оболенского Университета

Ларина Татьяна

– Нет, – я с улыбкой покачала головой, – друзья не шантажируют друг друга. Но тебе позволю обращаться ко мне по имени. В виде исключения.

Я взяла свою сумку и пошла к выходу. Дима проводил меня до двери и даже поблагодарил за работу. Со стороны мы действительно казались приятелями, и не сказать, что на самом деле Смирнов меня шантажирует, а во мне соревнуются ненависть и влюбленность.

Попрощавшись с новым напарником, я не спеша направилась к корпусу, чтобы переодеться, по пути размышляя о том, что услышала от Дмитрия: ФСБ давно хотело внедрить в Оболенку своего агента. Значит, то, над чем работает майор Смирнов, случилось до гибели Павла Аркадьевича. Радзинский говорил о

каких-то убийствах. Если это так, то Индюк приехал сюда, чтобы их расследовать. В курсе ли он, что профессора убили? Скорее всего, да, иначе бы не пытался выяснить, что мне известно о смерти прошлого научрука. А Петя? Его Смирнов включил в дело? Но куда больше беспокоило другое – моему отцу известно слишком много. Если Дима узнает об этом, наверняка захочет допросить папу, чем поставит его под угрозу. Я должна всеми силами этого не допустить.

За обедом в столовой я присоединилась к друзьям. Они увлеченно обсуждали Хэллоуин, не помня о том, что случилось на последнем нашем празднике. Традиция отмечать День Всех Святых в Оболенке появилась всего несколько лет назад. Долгие годы преподаватели не соглашались отмечать западный праздник, считая, что это подражание западной массовой культуре. Но, в конце концов, сдались под студенческим напором и позволили устраивать ежегодный осенний маскарад.

Больше всех наряжаться любила Арина. Она и огорошила меня, что завтра мы едем в Москву за костюмами. Мой отказ не принимался, да и я сама была не прочь выехать в город и отвлечься от всего, что навалилось в Оболенском.

Лена Королева на обед не пришла, благодаря чему у меня не пропал аппетит. Конечно, наша встреча была не за горами, но пусть это случится позже. Интересно, почему она не явилась? Да и вообще куда-то запропастилась. Избегает меня? Неужели ей стыдно? А вот моему отцу – нет. Он и виду не подал, что его что-то волнует, вел себя как обычно и мило беседовал с Дмитрием. Вот это меня тревожило. Я даже хотела подойти, но подумала, что так только выдам папу.

Майор Смирнов быстро расправился и с первым, и со вторым. Он попрощался с папой и пошел к выходу, намеренно проходя мимо моего стола. Шлейф его одеколона совершенно затуманил мне голову. Арина что-то рассказывала, а я могла думать лишь о том, что остаток дня проведу с милым ФСБшником. Пусть я злилась за его шантаж, но, в глубине души, радовалась возможности быть рядом, втайне лелея надежду найти взаимность.

Дима ждал меня, нервно прохаживаясь по крыльцу. Я немного опоздала. Специально, чтобы подразнить Индюка. У меня получилось.

– Вроде маленькая, а столько ешь! – недовольно кинул он, впуская меня в дом.

– Прости, что?

– Я уже давно тебя жду. Судя по времени, ты съела полстоловой.

Я молча прошла в гостиную, обиженно громко стуча каблуками, и уже хотела ответить какую-нибудь колкость, как увидела на столе яблочный пирог, две тарелки и кружки.

– Ты купил пирог? – удивилась я, не веря, что Индюк готовился к моему приходу. В нашем кафетерии пекли восхитительную шарлотку с яблоками и яблочным повидлом. От одного вида лакомства у меня потекли слюнки, но Смирнову совсем не обязательно было знать, что он купил мою любимую сладость.

– Да, чтобы хоть как-то подсластить твои нудные лекции, – с присущей ему галантностью ответил Индюк.

– Спасибо, – обиженно проговорила я, хотя на самом деле ликовала такому мелкому проявлению внимания, игнорируя его выпад. Защитная реакция ученика, плохо справляющегося с уроками.

Дима принес из кабинета свои записи и книги, разложил все на столе и, пока я вспоминала, на чем мы остановились, стал ставить чай. Откровенно говоря, ни о какой средневековой философии я уже не думала, наблюдая,

как Смирнов орудует на кухне.

– Скажи, Дим, ты ведь меня боялся? – насаживая на вилочку кусок пирога, спросила я. – Боялся, что тебя раскрою, поэтому не хотел быть моим руководителем?

– Верно, Лер, – пачкая руки липким повидлом и отправляя в рот почти весь кусманище шарлотки, ответил Смирнов. Он ел руками, совершенно не стесняясь, и ухмылялся моим манерам.

– Приятно знать, что ты боялся меня, а не просто люто ненавидел.

– Сначала ты меня взбесила тем, что дрыхла на лекции. Вроде такой Университет, а тут ты, как после вечеринки. Не думал, что лучшая студентка может такое себе позволить, и решил, что ты прикрываешься папочкой. Но я ошибся, полагая, что ты тупица. Когда меня назначили твоим руководителем, тут я запаниковал – ты бы в два счета меня раскрыла.

– Почему тогда согласился?

– Не мог отказаться. Пытался, но Серов настоял. Чтобы не вызывать подозрений, пришлось стать твоим научруком. Я хотел тебя запугать, но и тут промахнулся. К тому же, мне влетело от начальства. Работая под прикрытием, мы обязаны избегать любых конфликтных ситуаций, а с тобой вечно цапались.

– Теперь понимаю твою перемену в поведении. Кому-нибудь еще в Оболенском известно, кто ты?

– Нет, только тебе, – Смирнов нахмурился, – мы не знаем, кто может быть причастен к этому делу, подозреваемых много, поэтому никто ничего не должен знать.

– Почему тогда рассказал мне, не думаешь, что я могу быть замешана в том, что ты расследуешь?

Дима неожиданно пересел ко мне на диван и заглянул в глаза. Наши лица были так близко, что я чувствовала тепло его кожи и сладковатый яблочный аромат от капельки повидла на его губе. С минуту мы смотрели друг другу в глаза и, когда мое сердце было готово вырваться из груди, Индюк хитро ухмыльнулся:

– Нет, на тебя не думаю. Характер не тот, – и снова чертов Индюк превратился в глыбу льда. Он пересел на свое кресло и кивнул на учебные материалы, но я проигнорировала этот жест.

– Что это значит, не тот характер?

– То и значит, Лер, – отмахнулся Смирнов, – лучше скажи, ты хорошо готовишь мясо?

– Мясо? – переспросила я, и Дима кивнул. – Ну… да. А что?

– Во вторник ты готовишь ужин, – он заявил это так спокойно, словно это что-то само собой разумеющееся, и это меня окончательно возмутило.

– С какой стати?!

– Твой отец сказал, что ты превосходно делаешь говядину в вине. Во вторник он пригласил к себе на ужин, обещал, что ты приготовишь. Помимо мяса тебе нужно обеспечить, чтобы Ланской меня не раскрыл. Будешь помогать…

Смирнов говорил еще что-то, но я не слушала. В груди гулко отбивало чечетку сердце, а перед глазами маячили страшные картинки допроса папы. Было ясно, как день, если бы Индюк не подозревал в чем-то отца, он бы ни за что не согласился бы на этот ужин.

12. У мадам Барелль

Конечно, невозможно подготовить человека, который совершенно не смыслит в философии, к тому, чтобы он прочел серьезную лекцию, как настоящий профессор. В конце первого дня занятий с Дмитрием Смирновым я была совершенно вымотана. Он же, сославшись на головную боль, обвинил меня, что теперь не сможет работать по своему делу. В результате я составила план лекций для начальных курсов, а для старших пришлось согласиться на очередное эссе. Правда, на этот раз тему выбирала я, а не учебник философии для ВУЗов. Дима хотел продолжить заниматься и завтра, но пришлось его разочаровать, сообщив, что у меня другие планы. Вот только Индюк нисколько не расстроился и приказал (именно приказал, нахал!) явиться по возвращении из Москвы.