Тайна осенней звезды
Шрифт:
Я почесала переносицу.
Ася Курочкина...
Журналистка она, конечно, неплохая. Бойкое перо и тому подобное... Еще Ася обладает весьма привлекательной внешностью. У меня вообще складывается ощущение, что шеф сознательно подбирал в журнал молодых и красивых сотрудников. Понять его, конечно, можно. Молодым и красивым гораздо легче установить контакт с нужным человеком. При этом шеф не устает напоминать нам основное правило журналистики: никаких личных отношений с объектом.
Я это правило свято соблюдаю. Думаю, что остальные корреспонденты
У Аси есть одна нехорошая черта: она девушка завистливая. Причем, ей кажется, что всех вокруг судьба наделила незаслуженными подарками. А про нее, самую красивую и талантливую, почему-то забыла.
Раньше мы с Асей вместе ходили обедать в небольшое кафе, расположенное на набережной. Потом я решила прекратить наши совместные вылазки. Общение с Асей оказалось тяжелым испытанием.
К примеру, проезжает мимо нас сверкающая иномарка, за рулем которой сидит молодая и привлекательная девушка. Ася немедленно расстраивается, швыряет на скатерть столовые приборы и спрашивает:
– Нет, ты скажи, вот за что ей все это?
– Ты знаешь эту барышню? – спрашиваю я в ответ.
И Ася, как правило, отвечает:
– Понятия не имею, кто она такая!
– Тогда чего злишься, – говорю я примирительно. – Может, девушка свой автомобиль честно заработала!
– Заработала, – язвительно подтверждает Ася. – Только каким местом она его заработала? Знаешь?
– Не знаю, – отвечаю я сухо.
– А я знаю! – уличает незнакомку Ася. – Только за столом не скажу! Чтобы аппетит не испортить!
Но аппетит у меня портился без ее уточнений.
Интересно, что скажет Ася, увидев меня за рулем «нивы» цвета «баклажан»?
Впрочем, «ниву» она переживет. Зато, если бы я заявилась в редакцию на новеньком «фольксвагене»! Вот тогда Ася бы точно получила инфаркт!
Я засмеялась, откинула одеяло и отправилась умываться.
Странно все-таки что шеф отстранил Асю от разработанной тематики. То есть от господина Терехина. Насколько я помню, Ася писала о нем раза четыре. Значит, собирала кое-какую информацию.
Попросить у нее помощи?
Я прополоскала рот, выплюнула остатки зубной пасты и покачала головой.
Нет. Просить помощи у Аси бесполезно. Она не станет мне помогать из принципиальных соображений. Даже больше того: она наверняка уже считает меня своим личным врагом.
– Знаешь, как она получила это расследование? – спросит Ася кого-нибудь из наших коллег. – Сказала бы я, каким местом, только аппетит тебе портить не хочется!
Да. Именно так она и скажет.
Я пожала плечами, разглядывая собственное отражение в зеркале. Что делать? Переживем!
Выходит, все материалы по покойному Терехину придется собирать самой.
Начнем, пожалуй, с примы нашего театра оперетты. С Алины Брагарник.
Я вышла из своей комнаты и потопала на кухню. Мама уже отбыла на работу, у отца сегодня отгул. Он дожидался меня, сидя за кухонным столом с газетой в руках.
– Привет! – сказала я и
– Привет! – отозвался отец, складывая газету. – Голодная?
– Еще какая!
– Тогда садись. Я тебя накормлю.
Я уселась за стол и в очередной раз испытала чувство неловкости. Кормить отца полагалось бы мне, взрослой двадцатипятилетней девице. Но я привыкла к тому, что для предков я маленькая девочка, и не делаю никаких попыток изменить статус-кво.
– Что на завтрак? – спросила.
– Сырники. Устроит?
– Еще как!
Я окинула взглядом стол, поднялась с табуретки и достала из холодильника сметану. Внесла свою лепту в сервировку, так сказать.
– Как спала? – поинтересовался отец, накладывая на тарелку аппетитные румяные кругляши.
– Отлично! – бодро отозвалась я.
Отец поставил тарелку передо мной.
– И совесть тебя не мучила? – продолжал он.
– Не-а, – ответила я беспечно и взялась за сырники. – О! Вкусно!..
Отец осуждающе молчал. Я доела сырники, отставила тарелку в сторону и спросила:
– А чай ты заварил?
Папа вздохнул.
– Нет, Айка, ты все-таки непрошибаемая девица. Смотрю на тебя и поражаюсь: неужели я породил такого скорпиона?
– Ты породил Рыбу, – напомнила я. У меня день рождения в марте.
– Я не в том смысле, – отмахнулся отец. – В кого ты такая замороженная?
– В тебя, – ответила я. – Ты забываешь про свою холодную латышскую кровь.
Папа не нашелся, что ответить на такой наглый выпад, и даже слегка подавился.
Дело в том, что папа – этнический латыш, хотя родился в России и никакого языка, кроме русского, не знает. Экзотическая фамилия «Витола» долго воспринималась моими коллегами, как журналистский псевдоним. Отец – бывший милиционер, хотя говорят, что бывших милиционеров не бывает. Сейчас он преподает в милицейском училище. Домашнее прозвище отца «латышский стрелок», но он на него ничуть не обижается. Мне даже кажется, что оно ему льстит.
– Почему ты считаешь, что латышская кровь – холодная? – спросил папа.
– Это клише, – объяснила я. – То есть распространенное мнение. И как почти всякое распространенное мнение, это клише неправильное.
Я разлила чай в две чашки, подвинула одну к отцу и продолжала.
– Ну, например, существует такое клише: «тонкие нервные пальцы пианиста». Слышал, да?
– И слышал, и читал.
– Прекрасно. Так вот, могу тебе авторитетно заявить: пианисты это клише на дух не выносят. От него веет дремучей безграмотностью. Помню, я писала статью о лауреате конкурса Шопена, который был родом из нашего города. Так вот, парень меня заклинал не употреблять этого выражения. И показывал мне свои руки, кстати, довольно плотные, с короткими и толстенькими пальчиками. Именно такое строение руки считается наиболее удобным для пианистов. Еще бы! Пальцам приходится выдерживать сумасшедшую нагрузку! Вес всего тела! Тонкие и нервные конечности уже давно бы переломались...