Тайна острова Химер
Шрифт:
— Они распределяются по трем гнездам слов. Даже с учетом присущих каждому из них символов здесь нет никакой логической связи.
К нему подошел Лукас.
— Я только что говорил с криптографами. Они составили из пяти огам различные логические комбинации… Это ни анаграмма, ни аббревиатура. Может, к этому есть какой-то код, но им не удалось его вычислить.
— Эксперт, который мог бы нам помочь расшифровать послание, сейчас находится в Азии. Надо бы найти кого-то другого…
— Оставьте,
Схватив маркер, она начертила на доске подряд все пять огамов. Затем написала над каждым пять соответствующих букв.
— «J» — Жауан, «F» — Фергаль, «О» — Орин, «S» — Сеамус, «Z» — Золейг.
Губы Лукаса растянулись в саркастической улыбке.
— Жила-была одна злая королева… Полно, Мари, — с некоторым превосходством сказал он, — нельзя строить теорию на случайности.
— Случайность? А оказывается, Жауан умер, упав с лошади, — напомнила она ему. — И если убийца таким образом хотел намекнуть, что Алиса погибла так же, это уже преднамеренность.
— Или способ запутать следы, показав, что он ошибся жертвой.
Ангус молча следил за словесным поединком, завороженный легкостью, с которой Мари и Лукас забыли о том, что они супруги и партнеры, ради того, чтобы одни аргументы одержали верх над другими. Ну и упрямцы, две ослиных головы, честное слово ирландца!
— Не мне тебя учить, что, оживляя легенду, двумя случаями из пяти серийный убийца пытается прежде всего поведать историю, которая по какой-то причине близка ему, — не успокаивалась Мари.
— А три остальных случая касаются обычного убийцы, который развлекается игрой на нервах следователей.
Ангус вздрогнул.
— Серийный убийца? Вы думаете, будут и другие жертвы?
— Еще рановато делать такой вывод, — признался Лукас.
— Разве что близнец нарисовал пять огам потому, что знал план убийцы и хотел предупредить, что не остановится, — быстро возразила Мари.
— Или он и есть убийца, — парировал Лукас, — и преступления на этом прекратятся.
— Да, но в таком случае он…
Увлекшись рассуждениями, она чуть было не выложила слова, произнесенные близнецом перед смертью.
— Он — что? — не отставал Лукас. Глаза его блестели от возбуждения.
Позднее Мари спросит себя, почему она ничего ему не сказала. Может быть, потому, что видела его таким, каким любила: ироничным и возбужденным. А может быть, ей не хотелось видеть, как омрачаются его орехового цвета глаза.
— Он бы не попал в ловушку в доме свиданий, — жалко выговорила она, не найдя ничего лучшего.
Ее супруг, показалось, удивился слабому выводу, но его мужское самолюбие
— Десять против одного, что произошедшее с Алисой было единичным актом.
Мари вроде бы согласилась, но все в ней кричало об обратном.
Найденная на близнеце прядка волос Мэри повергла Луизу в состояние крайнего возбуждения, так что ее внучка настояла, чтобы Лукас прекратил расспросы и пощадил чувства слепой, которая неизменно отвечала, что никогда не хранила волос погибшей дочери. Увы.
После их ухода, несмотря на поздний час, Луиза позвонила в монастырь и поставила в известность мать Клеманс об этой новой детали.
Монахиня положила конец упрекам, которыми осыпала ее Луиза. У нее были некоторые соображения по поводу того, как эта прядка оказалась у близнеца, но она не хотела перевозбуждать собеседницу.
— Он умер и унес свою тайну в могилу.
— Это не помешает Мари и Лукасу искать истину.
— Искать — может быть. Найти — никогда. Не беспокойся, Лулу, у меня все под контролем.
«Лулу». Очевидно, и настоятельница была сильно взволнована, раз назвала ее этим уменьшительным именем, которым не называла Луизу со времен их молодости.
Луиза положила трубку и сделала то, чего не делала уже много-много лет. После той драмы, произошедшей накануне 1967 года, она впервые помолилась.
Мрамор тихо поблескивал под луной. Было тепло, а благочинное спокойствие этого места способствовало сосредоточенным размышлениям.
Мужчина, преклонивший колени у могилы, не молился.
Он не верил ни в Бога, ни в фей и еще меньше — в призраков. И тем не менее, почувствовав за спиной чье-то присутствие, он сильно вздрогнул.
Мари посмотрела ему в лицо.
— Скажи, что это неправда… — выговорила она.
Он встал и какое-то время отряхивал пыль с костюма, прежде чем начать оправдываться.
— Я подумал о возможном осквернении могилы, — уступил он наконец. — Волосы продолжают расти в течение нескольких лет после смерти. Вполне возможно, что кто-то… Но нет, здесь ничего не тронуто.
Она знала, что от разочарования недалеко и до смятения.
Впервые после Лендсена они совместно вели расследование, и каждый невольно привлекал к нему кого-то другого. Мари неожиданно спросила себя, хватит ли у нее сил дойти до конца, и ощутила насущную потребность в помощи единственного человека на свете, который мог бы ее оказать.
Когда они покинули кладбище, на стеле остался лежать медальон.
Уже дома она подумала об Элен, о ее странном поведении по прибытии на остров.