Тайна Овального кабинета
Шрифт:
— Если это так, то почему же она ни разу не сказала мне об этом?
— Да потому, что она считает себя виновной и недостойной получить от вас снисхождение. Поверьте моему опыту, мистер Крипас, такие люди, чтобы доказать свою любовь, способны на то, чтобы даже руки на себя наложить. Я думаю, что если бы вы нашли в себе силы перешагнуть через свою гордыню и попытались понять ситуацию, в которой Белла была вынуждена подчиниться случаю, понять все, что после случившегося творилось в ее душе, то тогда вы бы убедились, что ваша жена никогда больше не сделает подобного и заслуживает прощения.
—
— В первую очередь с человеком, женщиной, которая просто обязана вмешаться в ситуацию. Вот вам моя карточка, подумайте над моими словами и, если пожелаете, чтобы мы встретились еще с Беллой, позвоните мне. Поверьте, я буду счастлива восстановить мир и согласие в семье. У вас прекрасная семья, мистер Крипас. Прошу извинить меня за вторжение. Прощайте.
Барбара встала и протянула на прощание руку.
Луис Крипас чуть придержал ее руку и неожиданно произнес:
— Спасибо, миссис Декарт… Вы тоже должны понять меня… И как мне тяжело было расставаться с семьей, с детьми, и как плохо мне сейчас. Возможно, я позвоню вам.
С надеждой в душе вышла Барбара к машине — она боялась опоздать на заседание Большого жюри.
Глава 59
Прошло уже почти двадцать дней с начала боевых действий против Югославии. Результатов, на которые надеялся Макоули, не было. Югославы не только не запросили мира, но и смогли сбить сотни крылатых ракет и несколько десятков самолетов и вертолетов.
Президент злился еще и оттого, что, как ему казалось, командование НАТО и его собственные генералы пытаются скрыть от него реальные потери объединенных сил девятнадцати государств, участвующих в операции.
Неприятных сообщений хватало. То югославы после того, как сбили несколько самолетов, смогли захватить трех американских пилотов, то Президент Югославии начал разыгрывать очередную хитроумную партию — перестал выпускать беженцев из Косово, закрыв границы с Албанией и Македонией, то ввел военную цензуру, и западные тележурналисты сразу же были лишены возможности поставлять выгодные странам НАТО материалы. Некоторых журналистов власти Югославии за нарушение установленного военным положением порядка вышвырнули из страны. Стоило российским тележурналистам также нарушить установленные ограничения, как несколько из них последовали вслед за западными коллегами. Такой шаг югославских руководителей выбивал из рук пропаганды НАТО тезис об избирательности и политике двойного стандарта Белграда в отношении представителей средств массовой пропаганды разных стран.
Но больше всего вызывало нервозность у Президента то, что средства информации даже союзных государств стали все чаще шуметь о том, что эффективность ударов по войскам и военным объектам противника была весьма обескураживающей. Разведка доложила, что те сотни танков, ракетных и артиллерийских систем, об уничтожении которых докладывал командующий объединенными силами НАТО, оказались в прямом смысле дутыми. Югославы явно перехитрили атакующую сторону.
Из фанеры и досок они соорудили ложные ракетные, артиллерийские, радарные установки, по которым и
Президент собрал в ситуационном, или, как его называли, кризисном, кабинете всех высших должностных лиц, от которых во многом зависел ход военной кампании.
Лицо Макоули было хмурым. Не светились улыбками и лица Кейс, Кевина, Уолша и Мискури и других помощников Президента по вопросам обороны и безопасности.
Макоули, глядя на свои сложенные лодочкой руки, негромко произнес:
— Вы, конечно, в курсе того, как идут дела в Югославии. Скажу откровенно, если бы я знал о таких результатах, то не стал бы ввязываться в эту войну. Тем не менее наши атаки продолжаются, и я хочу попросить вас откровенно высказаться, что вы думаете по этому вопросу.
Наконец Президент оторвал свой взгляд от рук и посмотрел на министра обороны:
— Мистер Кевин, вы можете честно назвать точные цифры наших потерь?
— Да, мистер Президент. Потери армии Соединенных Штатов составляют семнадцать человек убитых и сорок девять раненых. Югославским силам ПВО удалось сбить четырнадцать самолетов, семь вертолетов и сто семьдесят одну крылатую ракету.
— А каковы потери альянса?
— Они уточняются, но они в три-четыре раза больше, чем наши.
— Мы можем поздравить наших генералов с успешными атаками на муляжи танков, артиллерийских и ракетных систем, — с горькой иронией произнес Президент и добавил: — Конечно, затраты югославов на фанеру и доски в сотни тысяч или даже в миллионы раз меньше, чем наши средства, затраченные на оружие и боеприпасы. О чем думает командующий объединенными силами НАТО? Меня уверяли, что для того, чтобы заставить Милошевича сдаться, понадобится два-три дня. Я поверил. Но прошло уже почти три недели, а результатов никаких. В чем дело, мистер Кевин?
— Мистер Президент, югославская армия хорошо подготовилась к отражению наших атак. Надо признать, противник максимально использует условия ландшафта. В лесистой и холмистой местности он прекрасно замаскировался и с большой выдумкой использует ложные цели. Это обстоятельство заставляет все чаще вести разговор о наземной операции. Руководители французского министерства обороны предлагают послать наземные войска под флагом Европейского союза, без американцев. Иначе сербы просто вырежут албанцев.
— Французам легче, чем кому-либо, решиться на эту акцию, — заметила Кейс и продолжила: — Благодаря наличию в составе вооруженных сил страны таких уникальных соединений, как иностранные легионы, укомплектованных иностранцами. Конечно, жизнь их стоит дорого. Но все-таки в случае потерь среди личного состава этих легионов такой волны возмущения, как при гибели французов, в стране не будет.
— А каких сил потребует сухопутная операция? — обратился с вопросом к Кевину Макоули.