Тайна папок Йонсона
Шрифт:
— Практически все текущие расходы мои и моей семьи оплачивает компания. Я имею в виду перелеты, домашнюю прислугу и прочее. К банковскому счету приходится обращаться, когда надо купить что-то крупное, например картину. Что касается карманных денег — тысяч двести в год, то есть то, что идет на неформальные обеды, ужины, театр, мелкие подарки, личные развлечения, — их я зарабатываю на бирже. Конечно, для этого надо уметь играть.
Это был приятный пожилой мужчина очень небольшого роста, теперь, наверное, уже совсем древний старик. Он вовсе не хвастался, а без экивоков рассказывал о своем житье-бытье молодому русскому, которому симпатизировал.
— Когда я первый раз прихожу в ресторан, то выстраиваю во фронт официантов во главе с мэтром и держу перед ними речь: «Друзья мои, — говорю я, — запомните: меня зовут Максуэлл Картни. Вкусы мои очень просты. Люблю кофе горячим, а мороженое — холодным. Следуйте этому правилу и будете довольны». После этого я могу рассчитывать на сносное обслуживание.
Достигнув шестидесяти пяти лет — срока отставки, установленного им самим, — Картни с женой уехал из Нью-Йорка и поселился севернее Женевы в особняке на берегу озера Леман. Когда умерла его жена Эдит, он остался единственным хранителем состояния, большая часть которого была передана благотворительному фонду «Мишель Соти». Этот фонд мало чем отличался от обычного инвестиционного треста: в его собственности сосредоточивались крупные пакеты акций ряда крупнейших корпораций мира, когда-то принадлежавшие самому Соти и его семье. Доходы от активов тратились на субсидии медицинским учреждениям и шли на исследования по борьбе с раком, СПИДом и другими заболеваниями. Картни был президентом фонда и строго следил за его делами…
Пора было одеваться к ужину. Нефедов еще раз побрился, тщательно завязал галстук, вытащил из чемодана заготовленный сувенир и вышел из номера. Пройдя два квартала по Рю-де-Лозанн, он свернул направо, переулками добрался до набережной, названной в честь президента Вильсона, и вошел в фойе фешенебельной гостиницы «Пале Вильсон». Навстречу ему, оживленно разговаривая, смеясь и жестикулируя, в группе американцев шел Серджо Борелли. Итальянец смотрел куда-то в сторону и, казалось, его не заметил.
Нефедов выждал несколько минут и вошел в зал ресторана. Метрдотель провел его к столику у колонны, где величаво восседал в одиночестве седой восьмидесятилетний старик с вечной приветливой улыбкой.
— Рад вас видеть после стольких лет, — сказал Картни. — Что будете пить? На ужин предлагаю лососину и утку. Здесь это делают отлично.
К ним подкатили столик на колесах, на котором покоился целый лосось. Отрезав от него несколько тонких ломтей, официанты разложили их по тарелкам, обложив мелкими зелеными каперсами. «Миллионеры едят почти то же, что и простые смертные, — подумал Нефедов, — но должны убедиться, что это действительно лососина и что она не осталась со вчерашнего банкета конкурента».
— Женева мне положительно нравится, — сказал Кар-тни. — Здесь тихо и спокойно, и всего час лета до Парижа или Милана.
С необычайной для старика скоростью он поглощал поданную рыбу.
— Итак, у вас есть ко мне дело? — спросил он после обмена последними политическими новостями.
— Да, — отвечал Нефедов. — Мне стало известно, что фонд «Мишель Соти» недавно продал акции некоторых компаний. Я интересуюсь этими компаниями, и у меня есть несколько вопросов.
— Какие фирмы вас интересуют?
— ВВФ.
Картни
— Бизнес мешает пищеварению, — заметил старик. — В моем возрасте самое главное — сохранять хороший аппетит. О делах потом.
Нефедов знал, что Картни мог говорить о делах где угодно. Значит, он не считал обстановку ресторана располагающей для подобной беседы.
Последовали мороженое для Сергея и персики, прокипяченные в коньяке, для его сотрапезника. Миллионер с годами явно не терял вкуса к жизни.
После ужина Картни предложил поехать к нему на виллу, выпить кофе и продегустировать редкие ликеры. Они сели в ожидавший у входа в гостиницу «мерседес» с шофером и через десять минут въехали в ворота усадьбы. Фасад трехэтажного дома был подсвечен прожекторами, скрытыми у подножия кустов, окаймлявших площадку перед домом. Дворецкий широко распахнул дверь, и они прошли в большое помещение библиотеки на первом этаже.
— Здесь нам будет спокойнее, — сказал хозяин.
Стены снизу доверху были уставлены книгами в богатых, сделанных на заказ переплетах. В одном из углов стояли просторный письменный стол с многочисленными стопками бумаг и большое плетеное кресло черного дерева. Сергей подошел к мраморному камину с нимфами. На полу стоял майоликовый горшок с ветвями цветущей вишни. Над камином висел оригинал Ренуара — большой портрет купальщицы. На столике справа раскосая балерина — статуэтка Дега.
— Зачем вам знать о ВВФ? — спросил напрямик Кар-тни, когда они уселись в кресла и приступили к дегустации.
— Мне известно, — отвечал Нефедов, — что его акции скупают, я знаю посредника, но не знаю, кто за ним стоит. В мире идет бурная транснационализация, о последствиях которой можно дискутировать, но она бесспорно опасна, когда затрагивает военную промышленность. Пройдет еще несколько лет, и нами будут править торговцы смертью. Если уже не правят.
Картни отпил глоток «гран-марнье». Это был особый образец, присланный ему как знатоку на пробу.
— Не знаю, откуда вам стало об этом известно, — заметил он, — но, как видно, у вас есть свои каналы. Не стану отрицать, ко мне действительно обращались с предложением продать наши активы в ВВФ. Но должен сказать, что я пока еще не дал согласия.
Сергей удивленно поднял брови.
— Вот видите, — продолжал Картни, — ваш источник несколько поторопился. А я не спешу. На то у меня есть разные соображения, в том числе и сентиментального свойства. Когда я был молод, у меня был пистолет, подарок отца, производства одной фирмы, впоследствии купленной ВВФ. Этот пистолет как-то спас мне жизнь. Не будем вдаваться в детали, но я всегда полагал, что должен оставаться верным бизнесу, который продлевает мне жизнь.
Картни раскурил большую сигару. Нефедов отказался.
— Вот видите, вы бросили курить. Должно быть, курение мешает вам жить. А меня отец, мать и господь бог сотворили таким, что вино и курение идут только на пользу. Поэтому я никогда не расстаюсь и с акциями двух очень крупных компаний: «Дистиллере» — производителя шотландского виски и «Рейнолдс» — гиганта табачного дела. Еще кофе?
— Спасибо, мне достаточно, — отвечал Нефедов.
— Боитесь, что спать не будете? А у меня и акции кофейных фирм тоже имеются. Ха-ха!