Тайна папок Йонсона
Шрифт:
Чем в то время занимался «Феникс»? Это было началом электронной революции, когда обживалась Силиконовая долина. «Феникс» консультировал новые фирмы, создававшиеся здесь, и Тони был очень активен в этом деле. Суть консультаций заключалась в том, чтобы сводить новые фирмы со старыми, давно существовавшими здесь банками, искавшими выгодных клиентов, чтобы как-то избежать неминуемого, как казалось до того, закрытия и поглощения их сан-францисскими гигантами. Так складывались местные промышленно-банковские группки, которым взаимный союз позволял удерживать независимость до появления выгодного покупателя, превращавшего местных бизнесменов в мультимиллионеров.
Как же получилось, что Тони Трапп, при всей его
Восемь лет назад они оказались конкурентами, претендовавшими на одну и ту же открывшуюся вакансию с солидным повышением. Они заранее договорились не мешать друг другу. Накануне решающего дня Тони пришел к нему и сказал, что снял свою кандидатуру, чтобы не мешать другу. А когда объявили решение, назначенным оказался Тони. Как это получилось? Для самого Тони это было загадкой. Они несколько дней вместе пили, меняя ресторан за рестораном. И остались друзьями.
Потом эта история с Аделин. Йонсон сразу же согласился отдать им на время свою квартиру. Конечно, он всегда имел свое особое мнение о новой жене Траппа. Он был уверен, что Аделин не любит Тони. Как-то раз он видел ее с какими-то молодыми людьми в «Аиде», недалеко от Бликер-стрит. Это было, когда Тони уезжал в Южную Америку на пару недель. Они выпивали и неплохо проводили время. В домашней обстановке Аделин никогда не употребляла спиртного.
Йонсон не стал говорить об этом Тони, чтобы его не расстраивать. Зачем вносить разлад в чужую семью?
Гарри вспомнил тот вечер, когда он позвонил Тони и рассказал о встрече с Бертом. Это было еще до убийства.
— Знаешь, Тони, он предложил мне занять место Алекса. Как ты считаешь? А Алексу подыскали другое хорошее место, причем самостоятельное.
Трубка молчала.
— Алло, Тони, нас не разъединили?
— Нет, Гарри, я хорошо тебя слышу. Очень рад за тебя. Желаю тебе успехов.
Неужели Тони действительно написал Алексу и предупредил его? Неужели он действительно связан с «Фениксом» и всей этой цепочкой, ведущей к ВВФ? Неужели он нарочно подстроил поездку в Италию, чтобы замести следы? Неужели правда все то, что написано в документе Нефедова? Как дальше жить, работать вместе и встречаться с Тони, зная все?
Гарри встал с постели и пошел на кухню. Он вытащил бутылку виски и налил себе полстакана. Обычно он пил мало и держал спиртное лишь для гостей. На северо-востоке светлело небо. Ночь кончалась, и начиналось очередное воскресенье. Может быть, взять на время отпуск и слетать в Иксляндию? А то и просто поездить по Европе, посмотреть, что там нового. Так он и сделает, в понедельник напишет меморандум, сошлется на нездоровье. Нефедов поддержит, а шеф подмахнет. Да, надо выбираться из этой трясины и подумать о себе. Поговорить с Патрицией, быть может, она подберет хорошее место. В конце концов сколько можно жить в этой добровольной эмиграции? Сейчас, как никогда раньше, его страна нуждается в честных людях, готовых ее защищать.
Он залпом выпил виски. Спал долго и спокойно. А когда проснулся, то увидел, что уже почти полдень. Он встал, принял холодный душ и пошел вниз за газетой.
24
Айлендер Фесс наслаждался. Не зря он потратился на выписку техники и специалистов из Виши. Теперь у него в собственном замке в Ангулеме была точная копия вишийского Института геронтологии.
Айлендер Фесс не любил засиживаться на одном месте. Как бы хороша ни была вилла «Катари» в Калифорнии, он проводил на ней не более двух месяцев в году. Еще столько же в Палм-биче, в поместье под Нью-Йорком, в швейцарских Альпах и, наконец, в ангулемском шато. Не говоря уже о трехэтажной квартире на вершине одного из тридцатиэтажных зданий напротив Центрального парка на Пятой авеню. Манхэттен был шумен, но неизбежен. Каждый, кто действительно важен и влиятелен в этом мире, будь он ведущим акционером швейцарского банка, страховой компании из Гонконга, владельцем поместья в десять тысяч гектаров в Австралии, должен появляться в Нью-Йорке хотя бы несколько раз в году. Некоторые из членов этой глобальной олигархии отсиживались на яхтах, перемещаясь из порта в порт. Но он, Айлендер Фесс, предпочитал твердую почву под ногами и считал свои яхты, самолеты и лимузины лишь средствами для сокращения времени в передвижениях между своими главными опорными базами.
Замок был огромным. Филиал Института геронтологии, созданный им для самого себя, находился в восточной части замка. Рядом был музей с двадцатью дворцовыми залами, которые могли соперничать по роскоши с Версалем или Зимним дворцом.
В западной части, построенной в традиционном стиле местной аристократии, с ложными башенками и высокими окнами, через которые вливался щедрый солнечный свет Южной Франции, были жилые и рабочие апартаменты Фесса, откуда несколько десятков телефонных и телексных линий соединяли его с горячими точками финансового и политического мира. В высоком переходе между жилой частью и музеем находился большой зал, где давались балы, концерты, балетные представления. Это случалось не часто, и тогда на много миль с высоты холма, на котором расположился замок, струился яркий золотистый свет из пяти громадных окон.
Завершив процедуры, Фесс отправился пешком по верхней балюстраде в западное крыло. Дорога была недлинной, всего метров двести, но он любил ее из-за вида, открывавшегося отсюда. Справа был густой лес, защищавщий замок от северных ветров, а слева, далеко внизу за рекой, вившейся у подножия холма, расстилалась равнина.
Дойдя до конца балюстрады, он вошел в лифт и вскоре оказался в своем кабинете для малых приемов на втором этаже. Окна кабинета выходили на парадное крыльцо, у которого стоял длинный голубой «кадиллак». Фесс поморщился.
— Плохой вкус, — пробормотал он себе под нос. — Почему не розовый или желтый в крапинку? Кто его испортил? Эта актриса? Впрочем, пусть развлекается, как может.
Еле слышно раздался зуммер.
— Мосье Гудхарт, — провозгласил секретарь.
— Просите, — буркнул он в ответ.
Фесс нарочито остался у окна, глядя на двор и не оборачиваясь к входившему Гудхарту. Тот знал его немало лет и с первых же мгновений должен был понять, что провинился. Нет ничего легче, чем управлять подчиненными, в которых бродили чувство собственной вины и готовность искупить ее последующим исполнением твоих желаний.