Тайна песчинки
Шрифт:
Вот он стоит — маленький, приземистый, отнявший у них целый год жизни. И какой жизни!
Рюютель насыпал песок в бункер, плотно закрыл кожух и сказал:
— Ну что, можем включить мотор?
Хинт не сразу ответил. Он хотел еще все тщательно осмотреть, ощупать каждый винтик. Он знал, что за ними следит весь завод, хоть в будке этой были только он и Рюютель. Обо всем, что произойдет здесь, сразу же узнают и те, кто их поддерживал, и те, кто относился к ним с явным равнодушием. Он стоял и молчал.
— Ну что, включить? — опять спросил Рюютель.
— Включайте, —
Рюютель повернул рубильник. Мотор зашумел, «беличьи колеса» начали вращаться. Они стояли и молча слушали эти первые звуки новой машины. Хинт мысленно представлял себе все, что происходит внутри этой машины за плотно закрытым кожухом. Песчинки ударяются о металлические «пальцы», пытаются вырваться из машины, попадают на новые «пальцы». А в это время прозрачная пленка, в которую природа облекла песчинки, разбивается, разваливается, да и сама песчинка делится на два, на три, а может быть, на очень много осколков.
Так казалось Хинту.
Песок после обработки в дезинтеграторе высыпался по специальному желобу, и Хинт долго не решался взять его в руки. Рюютель наклонился, насыпал песок на ладонь, осторожно выгребая его из маленькой жестяной коробки. Потом пересыпал песок из своей ладони на руку Хинта.
Хинт приглядывался к песчинкам, но никак не мог понять, делает ли дезинтегратор то дело, ради которого он его создал. Он понес коробку с песком в лабораторию. Потом отправил его на формовку.
Более точный ответ даст первый кирпич, отформованный из этого песка.
Хинт шел за этим кирпичом, как мать следует за своим младенцем, только-только начинающим ходить. Вот песок смешали с известью. Вот из этой смеси изготовили кирпичи. Вот их передали в автоклав. Теперь надо было ждать восемь часов.
Только через восемь часов они получат ответ — может ли их дезинтегратор помочь сдирать с песчинок вековую пленку. И делать это не в малых дозах, а все в возрастающих масштабах, достаточных для производства тысяч и даже миллионов искусственных камней. Эти восемь часов должны решить судьбу всего изобретения. И не только Хинт или Рюютель, но и все, кто был в этот день в цехе, ждали того момента, когда кирпичи с условным знаком Хинта выкатят из автоклава.
И этот момент наступил. Хинт понес кирпич в лабораторию на испытания. Нет, он не понес его. Он бежал с ним через весь двор, а за ним бежали Рюютель, мастер цеха, все принимавшие участие в монтаже дезинтегратора и формовке кирпича.
Испытания показали, что кирпичи эти приобрели большую прочность, но не такую, чтобы можно было торжествовать победу. По-видимому, песчинки еще не до конца открыли свою тайну. Правда, директор завода сказал, что весь строительный мир радуется, если прочность силикатного кирпича повышается даже на десять процентов, а он, Хинт, добился чуть ли не ста процентов.
— Нет, — сказал Хинт, — это все крохи. Что-то я не додумал в дезинтеграторе.
Машина была демонтирована, промыта, каждая деталь изучена. Не было ни опыта, ни элементарных теоретических расчетов. Шли ощупью. Хинт предложил еще больше увеличить скорость вращения «беличьих колес» и уменьшить расстояние между пластинками-«пальцами».
Хинт
— Словом, тысяча и одна возможность, — сказал я Хинту.
— Нет, нет! — вскричал он. — Миллион и одна.
И среди этого миллиона возможностей надо было найти ту единственную, которая стала бы теоретической формулой дезинтегратора. Хинт и Рюютель просиживали над этими расчетами дни и ночи. Они конструировали новую модель дезинтегратора и только убеждались, что еще далеки от цели. Так продолжалось до создания пятой модели.
В лаборатории появились силикатные кирпичи, по крепости, стойкости, прочности конкурирующие не только с испытанным столетиями красным кирпичом, но и с фаворитом века — бетоном.
Глава семнадцатая
Весть об этой победе пронеслась по заводу. Изобретателя поздравляли, желали ему успехов. Но Хинт понимая, что они находятся в начале пути. Ведь дело было не в кирпиче, который, в сущности, уже отживал свой век, а в более крупных блоках и конструкциях. Стена на целый этаж, перегородка на комнату, лестницы, площадки, перекрытия. Все эти крупные детали и элементы жилого дома надо научиться формовать на заводе из нового камня — силикальцита. А потом собирать их, как это делается на конвейере, где идет сборка машины. Не рассыплются ли эти конструкции без цемента? Выдержат ли они тяжесть дома?
Началась пора новых экспериментов, исследований и поисков.
В конце сороковых годов нашего века на заводе создали первые крупные блоки, которые Хинт формовал из песка и извести, пропущенных через усовершенствованный дезинтегратор. Первые крупные блоки были прочными и могли идти в дело, как привыкли говорить строители.
В это время появилось это слово — силикальцит.
Может быть, оно не совсем точно определяет структуру нового камня, но Хинт считал, что дело в конце концов не в точности или неточности названия.
Теперь у него спрашивают: почему камень называется силикальцитом?
Впервые это слово применил профессор Некрасов, который много трудился над проблемой мелких песков. Правда, до разбивания их в дезинтеграторе он так и не дошел, но свои исследования он называл опытами по созданию силикальцита. Он умер, так и не завершив свой труд. Теперь Хинт использовал это название, как бы подхватив горящий факел, выпавший из рук талантливого советского ученого.
Конечно, первые силикальцитные блоки или камни еще не были такими прочными, чтобы из них можно было собирать дома, но Хинт надеялся, что и такие блоки будут созданы.