Тайна, покрытая глазурью

Риз Екатерина

Я руки вымыла и вытерла их бумажным полотенцем. Похвалы сестры меня не сильно впечатлили, к тому же, я чувствовала усталость и всё чего хотела — это спать.

— Съешь пирожное, — предложила я.

Лиза на меня взглянула и укоризненно улыбнулась.

— Не соблазняй. — Она кухню оглядела. — У тебя работы много? Может, по магазинам пройдёмся?

— Если честно, не хочу. Я устала.

— Много работы?

— Лето, сплошные свадьбы.

— Это да. — Лиза снова к торту присмотрелась, наклонилась и вроде бы хотела коснуться белой марципановой лилии, но я её одёрнула:

— Не трогай.

Руку она тут же убрала и над самой собой посмеялась.

— Так и тянет пощупать. — Отошла от стола и

присела на высокий стул. — Ты когда к нам приедешь? Денис без конца о тебе спрашивает.

— Скоро, — пообещала я.

— И Олег…

— Я вчера была в офисе, когда Олег успел по мне соскучиться?

— Я не говорю, что соскучиться, но он у меня спрашивает, как ты себя чувствуешь, а я не знаю, что ему ответить. Ты же скрываешь.

— Не скрываю. У меня всё в порядке. — Я широко улыбнулась. — Я вернулась к работе… То, что было, это лишь небольшая депрессия. Я себя пожалела, и всё прошло.

Лиза негромко хмыкнула.

— Давно надо было себя пожалеть, может, Горин одумался бы куда быстрее. Всё-таки мужская ревность — великая вещь, согласись.

— Лиза, ты на самом деле веришь в то, что он разведётся?

— А ты нет? — вроде бы удивилась она.

Я плечами пожала.

— Не знаю.

— Так потормоши его чуток. Он тебе уступит.

— Вопрос в том: хочу ли я этого. Представляешь, что начнётся, когда все узнают?

Лиза хищно усмехнулась.

— И что? Всех заткнём, Лиля. О чём ты переживаешь?

Я от сестры отвернулась, не желая обсуждать эту тему. А Лиза подошла и обняла меня сзади, прижавшись щекой к моей щеке.

— Лиля, я так рада, что ты в порядке. Ты меня беспокоила, честно. — Она в щёку меня поцеловала, потом потёрла место поцелуя, стирая след от помады. И рассмеялась. — Но ты у меня умница, я всегда это знала.

Я кивнула и заставила себя улыбнуться. Никак дождаться не могла, когда Лиза уйдёт и даст мне спокойно поработать.

— Тебя подвезти до дома? — спросила она.

— Нет. Я ещё поработаю, у меня ещё один заказ.

Лиза озабоченно нахмурилась.

— Попроси Жорика остаться.

— Мне нужно сделать это самой, — объяснила я, с удивлявшим даже меня терпением. — А ты поезжай. Дениске привет, я ему позвоню завтра.

— Ну, хорошо, — нехотя согласилась Лиза, но уже через секунду добавила: — Нажалуюсь на тебя Лёшке, честное слово.

Будто мне не наплевать. Я почувствовала настоящее облегчение, когда Лиза из кухни вышла. Жорик в зале гремел ключами, провожая её, потом ко мне заглянул.

— Ты как, справишься?

— Конечно. Тут часа на два работы, не переживай, иди домой.

Он в дверях помялся, потом посмотрел на мой телефон, что завибрировал на столе. Я тоже обернулась, недовольно поморщилась, а любимого помощника попросила, с мольбой:

— Жора, скажи ему, что я занята.

Тот попыхтел, подтянул ярко-зелёные подтяжки, щёлкнул ими о наметившееся от любимой работы пузико, и всё же протянул руку за мобильным. Звонил Горин, а говорить с ним Жорик не любил. То ли просто не был расположен к этому человеку, то ли побаивался власть имущих, но когда через минуту он нажал на «отбой», выглядел крайне недовольным. А я со всей искренностью произнесла:

— Спасибо.

— Ты что, помирилась с ним?

— Не знаю, я пока не решила.

— Да? А он, кажется, всё уже решил. Так говорил со мной, будто я ему чем-то обязан.

Я улыбнулась.

— Мы все ему обязаны, Жора. За любовь и заботу, о нас, рядовых гражданах.

— Мы с тобой не рядовые.

— А какие же мы?

— Мы — особенные, — со всей уверенностью произнёс Жора, чем меня насмешил.

— Как скажешь.

Оставшись одна, я сосредоточилась на торте. Время полетело незаметно, я немного выбилась из графика, и в итоге, когда на часы в очередной раз взглянула, поняла, что уже одиннадцать.

Чертыхаться, злиться или удивляться на себя не стала, быстро всё прибрала, поместила торт в холодильник, и поторопилась к умывальнику, чтобы смыть с рук сладость. Посмотрела на своё отражение в зеркале над небольшой раковиной в служебном туалете, и ненадолго замерла, отметив печаль во взгляде, которой раньше не было. Оставаясь одна, переставала притворяться, и на плечи будто камень наваливался, который мне дышать мешал. Я даже попыталась плечи расправить и вдохнуть полной грудью, но ощутимого результата это не принесло. Просто хотелось поскорее попасть домой и лечь спать. Спать, чтобы не думать. Лишь бы не проснуться среди ночи: вот тогда-то самое веселье и начиналось.

Я выключила везде свет, позвонила на пульт охраны, и из кондитерской вышла. Заперла дверь, подождала, ожидая, когда за стеклом замигает лампочка сигнализации. На улице уже стемнело, машин почти не было, и лишь на площади, у памятника, слышались голоса загулявшей молодёжи. Я прислушалась к тишине, почти наслаждаясь ею, и совсем не ожидала, что её нарушат хлопнувшие одновременно двери автомобиля неподалёку. Через плечо оглянулась, ещё не успев убрать ключи от кондитерской в сумку, и так замерла, с тревогой наблюдая за приближением двух молодых людей. Они вышли из темного «лексуса», припаркованного на обочине, и деловитыми походками направились ко мне. Фактуру они имели внушительную и отличались завидной решительностью. Один из них вполне вежливо мне улыбнулся.

— Лиля Германовна?

Я помедлила, но всё-таки кивнула.

— Да. Кто вы?

— С вами хотят поговорить. Сядьте в машину, пожалуйста.

Я на «лексус» посмотрела, в окно со стороны водительского сидения, видела ещё одного субъекта, его тяжёлая челюсть мерно двигалась, пережёвывая жвачку, а на меня он посматривал без всякого благодушия.

— Кто хочет со мной поговорить? — задала я вопрос, который, в принципе, волновал меня не сильно. Куда более весомым было желание сбежать, и я даже отступила на пару шагов, возвращаясь обратно к крыльцу кондитерской. По сторонам огляделась, но, как назло, поблизости никого. Даже если я начну кричать, в надежде докричаться до шумной молодёжи, то это вряд ли мне чем-то поможет. Если они и услышат, то помочь не смогут, а то и не захотят.

— Вам нечего бояться, — продолжал уговаривать меня вкрадчивый голос, а его хозяин протянул ко мне руку. — Пройдёмте.

«Пройдёмте»?

— Вы из милиции?

— Нет.

— Тогда я точно с вами никуда не пойду. — Я попыталась освободить свою руку. — Отпустите меня.

— Лиля Германовна, давайте не будем создавать друг другу проблем.

— Что?! — Я посмотрела на всех по очереди. — Кто вы такие?

Парень, который всё это время со мной говорил вполне вежливо, поскучнел, видимо, осознав, что просто так я в машину к ним не сяду, его губы превратились в тонкую линию, что подразумевало, что он крайне недоволен моими вопросами, и на товарища глянул. Молча кивнул. А я, круглыми от ужаса глазами, наблюдала за тем, как второй без всяких лишних слов направился ко мне, подхватил, как мешок с картошкой, и взвалил на плечо. Правда, я завизжала на секунду раньше, чем он меня коснулся, но это, кажется, никого не обеспокоило, мои похитители никак не отреагировали и не принялись воровато оглядываться. И пока я звала на помощь и сучила в воздухе ногами, самый говорливый из них, открыл заднюю дверь, потом наклонился и подобрал с земли мою сумочку, что я уронила. Меня, как куклу сунули на заднее сидение автомобиля, я неудачно тюкнулась лбом о край сидения, и пока пыталась собрать ноги и руки воедино, чтобы принять более-менее подобающее положение, и попросту сесть, в ноги мне полетела моя сумка. Моя сумка от «Louis Vuiton»! Они, вообще, представляют, сколько она стоит?