Тайна реки Семужьей (др.изд.)
Шрифт:
– Оставайся!
– сверкнул черными горячими глазами Яша.
– И запомни: не собираюсь я пропадать и не пропаду!
– Я иду, - глухо повторил старый Каллуст, не вступая в спор с раскрасневшимся от гнева Яшей.
Упорство старика оказалось непреодолимым. Как ни бились с ним, как ни уговаривали, он твердил свое: «я иду».
Старый Каллуст собрался быстро. Подпоясался потуже тасмой, на которой рядом с ножом висели медвежьи и волчьи зубы - талисманы от болезней поясницы и ног. Но из куваксы старый
– Да что уж… Пойдем.
– И обернулся к бригадиру: - Увидишь сам… Старый Каллуст смерти не боится.
«Ну и помощник!
– думал, глядя на него Федя.
– Тяжело придется с ним».
Чтобы ускорить затянувшееся тягостное расставанье, он спросил:
– Где же собака?
– Хорошую собаку не надо звать, - ответил старый Каллуст.
– Она всегда знает, где хозяин. Не отстанет.
Не прошли они и десяти шагов, как к ним подбежал небольшой мохнатый пес - черный с белым пятном на глазу и широкими сильными лапами. Загнутый крючком хвост его довольно вилял из стороны в сторону.
– Пойдем, Тол, - сказал, обращаясь к собаке, старый Каллуст.
– Людей искать будем. Пропали люди.
– И добавил несколько слов по-саамски.
Тол посмотрел в мрачное лицо хозяина. Хвост его замер.
– Понимает!
– старый Каллуст показал на собаку.
– Все понимает. Только разговаривать не научился еще.
Морщинистое обветренное лицо его расплылось в широкой улыбке, словно осветилось солнцем.
Глава восемнадцатая
ИСПЫТАНИЕ
Федя спешил к Семужьей. Занятый своими невеселыми думами, он не заметил, как его спутники, посматривая издали на реку, озабоченно переговаривались по-саамски. И только после того как Яша и Дорофей с полпути повернули обратно к куваксе, Федя обратил внимание на Семужью. Первое, что бросилось ему в глаза: река стала значительно шире и камней на ней виднелось совсем немного.
«Как же я вчера не заметил, что вода поднимается?
– беспокойно подумал Федя.
– Проглядел! Не попасть бы теперь в новую ловушку».
У берега Прохор Петрович остановился. Всматриваясь в потемневшую и будто набухшую реку, он сокрушенно покачал головой:
– Прибыла Семужка за ночь. Крепко прибыла!
– Переправляться все же надо, - отрывисто бросил Федя.
– Можно раздеться и перейти, где помельче…
– Раздеться!
– возразил Прохор Петрович.
– Два - три дня назад эта вода была в горах снегом или льдом. Погода-то стоит какая! Теплынь!
– Ждать нельзя, - настаивал Федя.
– Будем ждать - потеряем людей!
– Ждать мы не станем и людей не потеряем, - успокоил его Прохор Петрович. Он испытующе оглядел широкую, плотную фигуру
– Придется нам перебираться на саамском флоте. Видал его когда-нибудь? Нет? Сейчас поглядишь.
Саамский флот! Федя запомнил из вчерашнего рассказа Прохора Петровича, что на Семужьей лодок и в заводе не бывало, и плота сколотить не из чего. Так что же это за саамский флот?..
– Садись!
– прервал его размышления бригадир, опускаясь на прибрежную гальку.
– Садись, отдыхай. Сейчас придут наши корабли.
Ждать пришлось довольно долго. Но вот вдалеке послышался невнятный, постепенно приближающийся звук жестяных колокольчиков, напомнивший о коровьих боталах в Подмосковье. Федя приподнялся, и увидел медленно двигающиеся к берегу две оленьи упряжки.
Яша и Дорофей приехали на нартах, тяжело груженных сухим хворостом.
– Видал наши корабли?
– спросил Прохор Петрович.
– На них надо держаться покрепче.
– Удержусь, - хмуро обронил Федя, плохо еще представляя себе, как можно переправиться через реку на оленях.
Пастухи сбросили четыре плотные вязанки хвороста-сушняка и принялись крепить их по обеим сторонам нарт.
Пока они готовились к переправе, Прохор Петрович привязал свой заплечный мешок и Федин рюкзак к передку нарт.
Старый Каллуст поднял собаку, спрятал ее за необъятную пазуху своего совика и снова подпоясался.
Прохор Петрович взял вожжи, хорей и легко вскочил на передок нарт. В черных глазах его вспыхнули веселые огоньки, - рискованная переправа явно доставляла ему удовольствие.
За бригадиром встал на продольные брусья и Федя. Прохор Петрович подал ему привязанную к передку веревку. За нее можно было держаться, как за вожжи.
– Пошел!
– крикнул Прохор Петрович и ткнул округлым концом хорея вожака, запряженного в четверке крайним справа.
– Хоп, хоп!
– подхватил на соседних нартах Яша и замахнулся хореем на свою упряжку.
– Хо-оп!
Олени с трудом стащили тяжелые нарты с берега к воде и остановились. Широко раздувая влажные ноздри, они по-бычьи вращали черными глазами, выворачивая крупные белки с сеткой красных прожилок.
– Поше-ол!
– погонял заупрямившихся животных Прохор Петрович.
– Хой, хо-ой!
Олени, мелко перебирая ногами, нехотя вошли в воду. Нарты, вздрагивая, поползли по каменистому дну. Федя нащупал ногами перекрестья брусьев и уперся покрепче, придерживаясь за натянутую веревку.
– Держи-ись!
– зычно крикнул Прохор Петрович.
Течение подхватило нарты и потащило вправо. Пропущенные между ногами оленей кожаные лямки потянули в сторону, мешая животным плыть. Вожак не выдерживал напора лямки: заваливаясь на бок, он высоко вскидывал рогатую голову с выпученными глазами и бил передними ногами по воде.