Тайна рода Загорских
Шрифт:
— Ваше сиятельство, как вы? — вскричал он, распахивая дверцу.
Дарья Сергеевна с покрытой ссадинами головой и, похоже, без сознания вывалилась ему прямо на руки. Кучер стал бить её по щекам, пытаясь привести в чувство. Наконец, она открыла глаза и обвела место происшествия мутным взором, очевидно, не осознавая, где находится, и что, вообще, случилось. Тут кучер заметил, что под ней медленно растекается кровавое пятно.
— Я сейчас, барыня, я мигом! — воскликнул он и бросился за подмогой.
На его счастье, мимо проезжала другая
Пётр Афанасьевич был безутешен.
— Дашенька, девочка моя, говорил же я тебе… — чуть не плача твердил он, глядя на бледное безучастное лицо жены. — Ни к чему эти путешествия…
Конечно, сразу вызвали доктора, но, увы, ребёнка спасти не удалось.
— Простите, ваше сиятельство, но сына вы потеряли… — удручённо сообщил доктор. — Мужайтесь, на всё воля божья…
Тут уж князь не выдержал и разрыдался.
— А как Дарья Сергеевна? — прерывающимся от слёз голосом спросил он.
— Её сиятельство сейчас плоха, но, думаю, справится… — опустив голову, проговорил доктор. Он чувствовал свою вину за то, что не удалось сохранить беременность княгини, но в то же время понимал, что в данном случае ничего не мог сделать. — У княгини организм молодой и сильный… Всё будет хорошо, она поправится!
Дарья Сергеевна долго болела. От её красоты и бьющей через край энергии не осталось и следа. Она подолгу лежала и смотрела в одну точку. «Это, наверное, мне возмездие за то, что сына Ярослава бросила… — мучила её навязчивая мысль. — Того бросила, а этого Бог забрал…»
Не знала она и не могла знать, что в это время Лукерья праздновала победу.
— Вот, получила ты, змеюка, по заслугам за моего Ярославушку… — с удовлетворением шептала она, заглядывая в чашу с каким-то зельем, где лишь одна видела картину произошедшего. — Но это только начало…
Глава 14
Прошёл не один месяц, прежде чем Дарья Сергеевна стала приходить в себя. Вместо пугающего мертвенно-бледного цвета на её лице заиграл румянец, а глаза приобрели более осмысленное выражение. Вот только радости в них не прибавилось. Княгиня по-прежнему проводила много времени в своей опочивальне, лишь изредка выходя на прогулки.
— Дашенька, посмотри, какая погода отличная! — с преувеличенным оптимизмом восклицал Пётр Афанасьевич. — Давай выйдем на воздух… Я сейчас прикажу заложить карету…
При слове «карета» Дарья Сергеевна невольно вздрагивала и поворачивалась к стене.
— Бедная ты моя, всё не можешь забыть тот случай… — наконец, догадался он. — Прости, что напоминаю… Ну, тогда давай просто погуляем в нашем парке…
Иногда княгиня соглашалась, но как-то вяло, без энтузиазма, а чаще продолжала лежать и думать об одном и том же — почему она так несчастна, и почему Бог словно отвернулся от неё. Была вроде бы, как все — не
— Дашенька, ты меня слышишь? — Пётр Афанасьевич не терял надежды достучаться до жены и вытащить её из этого странного состояния апатии.
Ведь раньше она была совсем другой — весёлой, энергичной, любознательной. Неужели теперь так и будет смотреть в одну точку?
— Душа моя, а, может, нам ребёночка родить? — однажды предложил он, настойчиво пытаясь возобновить супружеские отношения, до которых раньше Дарья Сергеевна была большой охотницей. — Уже много времени прошло, и доктор сказал, что можно…
Но княгиню эта сторона жизни больше не интересовала. То есть иногда она уступала мужу, но прежнего удовольствия не испытывала. И известие о своей новой беременности встретила весьма равнодушно.
— Дашенька, умница моя! — ликовал муж. — Этот малыш тебя возродит!
«Или окончательно добьёт… — мрачно констатировала про себя Дарья Сергеевна. — Как я его выношу? Как рожу? У меня постоянная слабость…»
— Теперь надо брать себя в руки и думать о будущем ребёнке, — безапелляционно заявил Пётр Афанасьевич.
У него появилась вполне конкретная цель, и он очень надеялся, что этот человечек принесёт в их семью долгожданную радость. Княгине, конечно, пришлось встряхнуться и следовать указаниям доктора, а заодно и собственного мужа, который не отпускал её ни на шаг. Но по мере того как в ней подрастал малыш, она всё больше теряла силы. Лицо опять приобрело землистый оттенок, глаза запали, она стала пугливой и слезливой. Вдобавок ко всему у Дарьи Сергеевны открылась болезнь лёгких. Приступы кашля стали повторяться всё чаще, и после них княгиня долго не могла отдышаться.
— Надо бы сменить климат, ехать к морю… — с тревогой говорил доктор, понимая, что женщина угасает. — Однако, боюсь, Дарья Сергеевна не выдержит этого путешествия…
— Но что же делать?! — в отчаянии воздевал руки к небу Пётр Афанасьевич.
— В связи с начавшейся болезнью беременность княгине сейчас некстати, — констатировал доктор. — Организму нужны силы для собственной борьбы, а плод их отнимает…
— Но вы же сами говорили, что Дарье Сергеевне уже можно и даже нужно родить! — восклицал князь.
— Да, тогда так и было… — отводил глаза доктор. — Но кто мог подумать, что организм отреагирует подобным образом… Ведь Дарья Сергеевна молода и на тот момент физически уже оправилась… Пути Господни неисповедимы…
— Вы, вообще, врач или священник, милейший? — возмущался несчастный муж и в отчаянии бегал по комнате. — Мне нужны не ваши проповеди, а эффективное лечение княгини!
— Я считаю, что в сложившихся обстоятельствах необходимо прервать беременность, — обиженно поджав губы, изрёк доктор.