Тайна рукописного Корана
Шрифт:
— Заговорил все ж! Да как зло заговорил.
— Белого царя с трудом скинули, а вы теперь хотите перед султаном спину гнуть, перед теми, кто вас в этот хлев загнал? Безмозглые ослы!..
— Эй ты, человек со змеиным шипением! Жаль, руки наши не свободны, мы бы тебе показали, кто ослы…
— Знаю я ваши повадки… И вас, кажется, знаю… Может, скажете, куда вы дели шкатулку, что вырыли у Куймурской башни? — наугад спросил Хасан из Амузги, желая убедиться, те ли это люди, которых послал следом за Саидом хитрый Исмаил. — Что же вы умолкли? Оглохли! Я ведь
— Не много ли ты хочешь знать? Это опасно для тебя.
— Я спрашиваю, где шкатулка?
— Дерзкий человек. Кто ты?
— Я Хасан сын Ибадага из Амузги.
Аждар и Мирза от удивления даже присвистнули и… оба расхохотались.
— Чего смеетесь?
— Во-первых, недостойно человеку называть себя именем того, с кем он схож не больше, чем кошка с тигром. Во-вторых, мы знаем, что Хасан из Амузги не мог попасть в такие дырявые сети… А потому ты уж лучше не пляши под чужой ветер, ногу сломаешь!
— Ну, а представьте, что он вдруг взял да и сам пошел в эти сети?
— Этого не может быть. Хасан из Амузги не такой простак, не может он не знать, что за его голову Исмаил обещал три сотни овец, а что значит три сотни овец для человека, который ни за что другое и одной овцы не даст, это уж я знаю…
Судя по выражению лица Аждара, кто-кто, а он-то хорошо знал своего хозяина.
— Так что, милый человек, не храбрись, будто ты тигр, когда всего-навсего — полосатый кот… Назовись-ка своим именем. Да скажи, кстати, откуда ты знаешь о шкатулке?
— Знаю, и все!
— И о коране с медной застежкой тоже знаешь?
— Тоже знаю.
— Тем лучше. В шкатулке был ключ, он сейчас у Исмаила. Только никто не знает, от какого замка этот ключ. Вот завтра ты ему и расскажешь. Васалам-вакалам, и нам незачем будет еще раз ехать в Куймур. Ты ведь, наверно, тамошний?
— Я Хасан из Амузги!
— Ну пой свою песню! Посмотрим, как ты ее завтра пропоешь! Руки у тебя связаны?
— Да. И вы их развяжете!
— Смотри какой самоуверенный! Не можем мы развязать тебя, потому что и нам эти турки скрутили руки, но если бы они у нас даже и не были связаны, мы бы тебе свободы не дали. Сказочку, видно, ты не знаешь про то, как хвост змеи камнем прижало к земле и не могла она высвободиться, а мимо в это время шел горец. Змея взмолилась: «Смилуйся, добрый человек, освободи меня, я, может, тебя отблагодарю». Он возьми да и освободи ее. А змея и говорит: «Я ужалю тебя своим ядовитым жалом!» — «Зачем же? — спрашивает горец. — Я ведь тебе добро сделал, от смерти спас!» — «Не могу я иначе, — зашипела змея, — норов у меня такой».
Глава пятая
Наутро Исмаил решил показать чужестранцу своих людей и потому вызвал к себе племянника, того самого бывшего царского офицера Сулеймана, который теперь стал у него командиром отряда.
Сулейман вошел злой как черт. Всю ночь он мучился зубной болью и досадовал на то, что дядюшка с эдакой радостью встретил турок, с которыми он, Сулейман, воевал под Эрзерумом, где был ранен,
— Пока гости будут завтракать, — сказал Исмаил, — вели построить на площади весь отряд.
Сулейман, ничего не ответив, молча вышел из сакли…
Ел Исмаил всегда с удовольствием. Он предпочитал сушеное мясо и считал глупцами тех, кто употребляет в пищу свежее мясо. С осени в его доме всегда резали двух-трех бычков и заготавливали сушеного мяса.
Турки тоже не отставали от хозяина в чревоугодии. Но трапезу вдруг прервал турецкий солдат. Он вошел и что-то зашептал на ухо Ибрахим-бею.
Юзбаши выслушал его и сказал, обращаясь к хозяину:
— Он говорит, что часовые задержали трех подозрительных людей. Вчера, в твоих владениях.
— Пусть приведут их во двор, посмотрим, кто это попался в наш капкан, безобидные зайцы или матерые волки! — потирая лоснящиеся жиром ладони, проговорил Исмаил.
Всех троих, в том числе и Хасана из Амузги, вывели из хлева на свет божий и доставили во двор к Исмаилу.
Изрядно набив желудки, Исмаил и его кунак вышли на балкон и спустились по лестнице. Ковыряя в зубах, Исмаил еще издали воззрился на пленников. Подойдя поближе, он сказал солдатам, показывая на Аждара и Мирзу, которые подобострастно улыбались ему, взглядом моля о снисхождении и прощении:
— Этого и этого развяжите! Они мои люди. Ну что, нашли, мерзавцы? А ты кто? — не дождавшись ответа, обратился он к третьему.
Хасан из Амузги глянул на него, Исмаил прищурился, немного отступил, посмотрел, еще приблизился.
— Ну что так вылупился? — спросил Хасан из Амузги.
— Постой, постой… Ты?
— Да, я самый.
— Хасан из Амузги?
— Как видишь, нам пришлось еще раз встретиться.
Хасан из Амузги имел в виду случай, что свел их некогда на ближних пастбищах. Он тогда угнал у Исмаила целую отару овец и поделил ее между бедняками.
— Вот так встреча! Матерый волк попался в капкан! — довольно потирая руки, сказал Исмаил. — Эй, Саид Хелли-Пенжи! — позвал он. С верхнего этажа, еще сонный, спустился Саид. — Узнаешь?
— Еще бы!
— Кто бы подумал, почтенный Ибрахим-бей, что нам так крупно повезет. Теперь-то уж я верю, что удачи будут сопутствовать нам всюду!
— Развяжите мне руки и дайте поесть, как полагается в гостеприимном доме, — повелительно бросил Хасан. — И если ты думаешь, что так просто было взять Хасана и скрутить ему руки, то ошибаешься, Исмаил.
— Я удивляюсь…
— Прикажи развязать мне руки. Я к тебе и ехал. Есть дело!
— Развяжите! — приказал Исмаил и добавил, обращаясь к Саиду Хелли-Пенжи: — Отведи его, там в кунацкой много еды. Я для тебя курицу приготовил, на которую еще и петух не прыгал, кунак ты мой дорогой, ха-ха-ха, — злорадно осклабился Исмаил. — Да смотри, Саид, если упустишь такую добычу — шкуру с тебя сдеру!
— Понятно, — буркнул Саид и повернулся к Хасану: — Поднимайся давай. Отсюда-то уж ты никуда не убежишь. У ворот часовые и вокруг дома тоже.