Тайна Соколиного бора
Шрифт:
Виктор молчал. Ему не хотелось попадаться на глаза комиссару: снова назовет «генеральским сыном», будет смеяться… Эх, если б комиссар не был так сердит на него!..
— Ну как мы зайдем? А вдруг он выгонит?
Любовь Ивановна засмеялась:
— Выдумываешь! Ну, если так, пойдем вместе.
Комиссар удивленно поднял брови, когда снова увидел Любовь Ивановну, в сопровождении детей.
— А, пионеры! Заходите, заходите. Ну, садитесь, молодцы, рассказывайте.
Он остановил свои смеющиеся глаза на Викторе. Тот покраснел, но крепился, удерживая слезы. Только бы комиссар не начал
Но комиссар и словом не обмолвился о проступке Виктора. Он вызвал своего адъютанта:
— Свиридов, чаю! — А затем повернулся к пионерам: — Значит, теперь не будете играть в снежки и кричать «ура»?
Члены совета отряда виновато опустили головы. Только Виктор выдержал взгляд комиссара и твердо заявил:
— Не будем.
Такой ответ, видимо, понравился Михаилу Платоновичу. «Молодец! — подумал он. — Другой бы сказал, что он, мол, ни при чем, ведь сам не играл… А этот не оправдывается. Точно такой характер у моего Лени». И комиссару вдруг захотелось погладить мальчика по голове.
Виктор, увидев, что комиссар не напоминает о его грехах, заговорил, сначала запинаясь, а потом все смелее:
— Мы вас, товарищ комиссар… Мы пришли… просить от имени совета отряда… Скоро праздник Красной Армии…
Михаил Платонович многозначительно взглянул на Любовь Ивановну.
— Хорошо, хорошо. Обязательно придем.
Виктор был счастлив. Он уже забыл о неприятном разговоре с комиссаром. Значит, ошибся он! Думал, что это сухой и насмешливый человек, а на самом деле какой он хороший!..
Свиридов принес чай, разлил по большим алюминиевым кружкам. Потом он торжественно поставил на стол котелок с медом и положил большую булку:
— Ну, ребята, принимайтесь за чай! Полакомьтесь немного.
— Мы не хотим… Спасибо, — пробормотал Виктор.
— Потом будете благодарить.
Долго не решались ребята сесть за стол, но все же выпили по кружке чаю с медом.
Пришли начальник штаба и командиры. В землянке стало тесно, и Любовь Ивановна поспешила вывести пионеров.
Комиссар сказал им на прощанье:
— А в снежки… что ж, и в снежки тоже иногда можно поиграть.
…И вот сегодня пионеры собрались сюда к назначенному времени.
Глаза Виктора сияли. Горели ярко начищенные золотые пуговицы на его шинельке. Он стоял вытянувшись и, в отличие от других пионеров, держал руку не над головой, а под козырек, как делали это командиры и комиссар отряда. Он громче всех пел «Интернационал», исполнением которого начинался торжественный сбор пионерского отряда, посвященный Дню Красной Армии.
С победоносным видом Виктор поглядывал на Тимку: смотри, мол, как хорошо «Интернационал» поют, а сейчас запылает пионерский костер и сам командир будет рассказывать о Красной Армии.
Тимка чувствовал на себе взгляды Виктора и, очевидно, догадывался, о чем думает этот мальчишка в офицерской шинели. Ему было досадно, что в работе отряда нет доли его участия. Тимка утешался мыслью, что сегодня покажет себя на сборе. Пусть-ка посмотрят! А пока что он не поднимал головы и делал вид, что очень занят Верочкой, которая не отходила от него.
Торжественный сбор отряда открылся
Снег был расчищен и утоптан ребятами. На середине поляны лежала большая куча зеленой хвои. Здесь же стояла бутылка с бензином, которую Виктор с большим трудом выклянчил у командира хозяйственной роты.
Распоряжался всем Виктор. Он был горд тем, что выполняет поручение самой Любови Ивановны. Записав все на бумажку, он теперь незаметно заглядывал в нее, чтобы не нарушить порядок торжественного вечера.
Весело запылали ветки, длинные языки пламени потянулись в небо. Послышались радостные возгласы. Пламя костра освещало счастливые лица пионеров, их блестящие глаза. Ребята были в восторге — они стояли у настоящего пионерского костра!
Иван Павлович рассказывал о Красной Армии, о том, как она боролась за советскую власть, за счастье людей в годы революции и гражданской войны. О сильной и могучей Красной Армии, в рядах которой и Верочкин отец, и Тимкин, и отец Виктора сражаются с ненавистным врагом. А партизаны помогают родной армии — бьют захватчиков в их тылу. Весь народ стал армией. И все партизаны, и их командир Иван Павлович, и даже они, пионеры, — тоже воины Красной Армии, потому что партия и товарищ Сталин приказали им уничтожать врага.
Костер пылал. Начался концерт. Пионеры внимательно слушали девочку, которая читала стихи о Красной Армии. Хотя почти все ребята знали эти стихи наизусть, но сейчас они звучали как-то по-новому, каждое слово доходило до самого сердца.
Тимка пробрался к Виктору:
— Сейчас выступит Верочка.
— Какая Верочка? — насторожившись, спросил Виктор.
Почему Тимка вмешивается не в свое дело? Ведь здесь он, Виктор, распорядитель!
Тимка объяснил.
— Тоже придумал! Она ведь не пионерка… И что она знает?
— Услышишь.
— Так почему же ты не сказал раньше? Я бы ее записал…
В эту минуту громкие аплодисменты напомнили Виктору, что ему опять нужно выступить в роли ведущего. Он вошел в круг и предоставил слово Верочке. Видно было, однако, что Тимкино вмешательство в его дела сильно испортило ему настроение. Но когда, застенчиво поблескивая глазенками и не выпуская пальчика изо рта, выбежала к костру маленькая Верочка, Виктор забыл о своей обиде.
Верочка нашла глазами Тимку, тот ободряюще подмигнул ей и знаком показал, что нужно вынуть палец изо рта. Она послушно опустила руку, вскинула головку и посмотрела куда-то поверх бушующего костра.
Песнею про Сталина День мы начинаем… —певуче начала девочка, и вокруг водворилась такая тишина, что было слышно, как потрескивают ветки.
Лучших песен на земле Мы, друзья, не знаем!..Закончив чтение стихов, Верочка вобрала голову в плечи и бегом бросилась к Тимке, но ее подхватили чьи-то сильные руки, и она не успела опомниться, как уже очутилась в объятиях командира.
— Молодец, Верочка! Я и не знал, что ты такая смелая.