Тайна Сорни-най
Шрифт:
Сердце Эква-пыгрися забилось крохотной рыбкой. Холодок прошел по спине. Но ласковый голос успокоил его:
— Внучек, куда идешь? — спросил четырехголовый, обращаясь к Эква-пыгрисю. Будто двух других Мэнквов он и не видит.
Ласковое обращение успокоило Эква-пыгрися и придало силы.
— Большой лес ищу. На большую охоту иду.
— Возьмешь меня?
— Вот хорошо, дедушка, — отвечает Эква-пыгрись. — А то я товарища найти в своем лесу не мог. А одному на большую охоту идти трудно. Силы у меня
— Коль ты понимаешь, что сил у тебя еще маловато, коль ты не заносчивый и нуждаешься в товарищах, мы тебе поможем.
Как и те, Мэнкв сходил за котомкой, принес семиухий котел. И снова все тронулись в путь.
Скоро с большой реки завернули в малую таежную речку. Чем дальше, тем речка сужалась все больше, а деревья становились выше, тайга дремучее.
Долго ли, коротко ли шли — Эква-пыгрись чувствует: совсем брести не может, совсем устал.
— Внучек, не поиграть ли нам в загадки? Один человек шел, веревку потерял. Что это?
— Дорога.
— Один человек никогда по дороге не ходит. Что это?
— Посох, который у вас в руке.
— Правильно. Будь моим посохом. Есть одна веревка. С одного конца до другого глаз человека не охватит.
— Дорога.
— Длиннее елей, ниже подорожника. Что это?
— Дорога.
— Длинна ли твоя дорога? Высока ли?
— Не короче жизни моей, не ниже дороги, которую пройдут ноги мои…
— Видим, ты малец не глупый. Лишь силенок у тебя еще маловато. А мечтаешь о большой дороге, о богатой охоте… Попытаемся тебе помочь. Но не забудешь ли ты нас, когда руки-ноги твои наполнятся силой?
— Не забуду! — ответил Эква-пыгрись.
— Тогда садись на нарту. Повезем тебя. Когда-нибудь и ты, может, повозишь нас, когда мы старыми будем.
Эква-пыгрись сел на нарту. Весело заскрипел снег под полозьями из скользкой лиственницы.
В одном месте Мэнквы остановились. Загадочно взглянули на Эква-пыгрися. И спрашивают:
— Внучек, не узнаешь ли этого места?
— Не узнаю.
— Как же так? Неужели ты ничего не помнишь? А должен бы.
— Как я могу помнить, если я это вижу впервые?
— Разве ты впервые живешь? Э, нет! У тебя были предки… Ты от них происходишь. А вот эти деревья помнят твоего дедушку. Он здесь жил…
На берегу таежной речки стояли старые деревья: кедры, ели, лиственницы. Верхушки их пообсохшие, ветви корявые… А под их ветвями старая избушка и сейчас стоит…
Посмотрели Мэнквы и Эква-пыгрись на избушку, отдохнули, дальше пошли.
Солнце поднимается над деревьями, идет по небу, как по лесу, и снова опускается, снова поднимается и опускается, а они все идут и идут по большому лесу на большую охоту.
В одном месте остановились. На полянке, возле корявого кедра, стояла избушка. С бахромистых веток вдруг посыпался снежок. На самой
— Скажи-ка, внучек, в какое место мы пришли?
— На место большой охоты, должно быть, пришли. Вишь, собака наша как задорно лает и белка на ветвях весело играет…
— Верно, наконец-то мы пришли в лес большой охоты. А домик это чей, не скажешь?
— Не знаю, — отвечает Эква-пыгрись.
— В домике этом жил твой отец, когда ходил на большую охоту. Здесь мы и остановимся.
Домик был весь снегом покрыт, но не старый. Весело скрипнула дверь, видно радуясь, что ее снова открыли. И открыл ее не кто-нибудь, а сын великого охотника.
И чувал, полупечь-полукостер, что стоял в углу избушки, тоже был не старый.
— Вот мы тебя привели в охотничий домик твоего отца. Сможешь ли разжечь в нем огонь, продолжишь ли охотничью, человечью тропу отца, зависит от тебя.
Эква-пыгрись принес сухих веток, дров. Не торопясь, разжег огонь. Чувал, похожий на женщину в стерляжьем халате, задымил, весело закряхтел, довольный новой жизнью.
— В большой дороге много сил уходит. Силы можно вернуть лишь теплом горячего чая. Давайте чай варить, — говорит старший, четырехголовый Мэнкв. — Ну-ка, Эква-пыгрись, ты всех младше. Сбегай, принеси семиухий котел!
Хотел Эква-пыгрись сказать, что не принести ему большого котла, но постеснялся, побежал за котлом. Думал, не поднимет — позовет младшего брата. А младший брат рядом, глядит уже, чтобы помочь… Силы у Эква-пыгрися прибавились.
Принес Эква-пыгрись семиухий котел. По дороге наполнил его снегом и над огнем повесил. Потом Эква-пыгрись еще раз выбежал на улицу, из-под глубокого снега нарвал зеленоватых листьев брусники. Принес их в дом, в котел бросил. К ароматному запаху дымка примешался аромат брусничных листьев.
Чай был вкусный, таежный. Ахали и охали довольные Мэнквы, уставшие с дороги.
— Спасибо, внучек! Уважил. А если бы ты отказался нести котел, сразу бы тебя, лентяя, в огонь бросили. Но ты работящий. Отдыхай.
С этими словами и спать легли…
Утро настало. Эква-пыгрись слышит сквозь сон:
— Ты что, спать-почивать в большой лес пришел? Разве охотник так долго спит?
Эква-пыгрись вскочил с мягкой постели, ругаться стал.
— Ты чего меня учишь? — закричал он дерзко. — Если одной рукавицей о другую потру, конец тебе будет!
— Ух ты! — удивился Мэнкв.
Вышел он на улицу с другими Мэнквами, о чем-то долго спорили они. Потом пришли, один говорит Эква-пыгрисю спокойно, тихо: