Тайна Святой Эльжбеты
Шрифт:
Кошко, по своему обыкновению, встал из-за стола и, заложив руки за спину, стал ходить по кабинету.
Остановившись, он повернулся к сидевшим подчиненным и спросил у Михеева:
— Узнали, где кольцо?
— Слава богу, сын в командировку его не взял. Я к сыну домой надзирателя послал, он кольцо уже сюда везет.
— Это хорошо. Но к Ильину вы отправитесь без кольца. Не можем же мы отдать ему такую важную улику! Придете к часу и скажете, что кольцо вернуть сегодня никак не можете. Пусть он идет к градоначальнику, пусть жалуется, поделом вам будет! Это же надо удумать такое! Не сыскное, а банда какая-то. Одни —
— Я не дарил, я во временное пользование…
— Помолчите. Так вот, к Ильину пойдете без кольца. Градоначальнику я потом сообщу, что все это было заранее нами спланировано, для поимки преступников, но гнев его праведный некоторое время потерпеть придется. Может, он вам, Михеев, несколько суток ареста выпишет. Вы как раз в камере циркуляры разыскные подучите.
— А нельзя ли сразу его превосходительству сообщить? — робко спросил Михеев. — А циркуляры я и так выучу.
— Нет! Сразу нельзя. Его превосходительство актер плохой, а Ильин — калач тертый, вдруг чего заподозрит. Поэтому сообщу только после ареста преступников. В дом к купцу соваться не будем. Во-первых, Сашки там может не быть, а во-вторых, если он там, то может получиться так же, как в Сокольниках. А мне это ни к чему. Мне нужен хотя бы один живой преступник. Да, теперь я понимаю, почему ничего из похищенного в Москве не всплыло, — Сашка сбывал цацки Ильину, а тот продавал их по всей России, через тех же людей, которые продавали украденное из вагонов. К Ильину не суемся, берем его и Сашку на вокзале. Я лично буду руководить операцией, а непосредственно арестом займется Тараканов.
Как ни странно, Тараканов почти не волновался. Он хорошо выспался, напился чаю и в половине восьмого был уже в сыскном. Они с Фокиным тщательно почистили свои «наганы», после чего отправились к Кошко. После совещания у начальника Тараканов собрал всех переданных в его подчинение надзирателей.
— Учить вас, господа, не надо, но тем не менее… Никаких «вы арестованы», «будьте любезны пройти»! За Семинаристом полтора десятка трупов. Он вооружен, и если начнет палить, то мало никому не покажется. Поэтому по моему знаку подходим сзади и наваливаемся скопом. Главная надежда на вас, Белкин. — Тараканов посмотрел на саженного роста надзирателя с кулаками величиной с голову двухлетнего ребенка. — Всем все понятно?
На Казанский приехали в девять. Белкин был одет артельщиком, Тараканов, с наклеенной бородой, — богатым коммерсантом. Они встали у главного входа и закурили.
Тут же к Белкину подошла какая-то барыня:
— Любезный, возьми-ка мой багаж вон от того извозчика и отнеси к казанскому поезду.
— Не могу-с.
— Как это, не могу?
— Занят-с. У меня специальный подряд. Ждем-с одного генерала.
Дама фыркнула и отошла.
На ее месте тут же появился неприметный мужичонка в чуйке и потрепанных сапогах. Он тихо проговорил:
— Сейчас только телефонировали с Ильинки. Ильин выехал от дома на извозчике. Едет один.
— Значит, они с Семинаристом договорились у поезда встретиться. Белкин, пойдем на платформу.
По дороге Белкину еще несколько раз пришлось отбиваться от потенциальных клиентов.
Минут через двадцать Ильин в сопровождении носильщика прошествовал в вагон первого класса.
В окно
До отхода поезда оставалось 15 минут. К ним опять подошел мужичонка в чуйке.
— Его высокородие приказал купца без Сашки не трогать. Осип Григорьевич, если Сашка не явится, садитесь в поезд. К сожалению, Белкин с вами поехать не может, у него одежка для спального вагона неподходящая. Но Фокин с Семеновым уже в поезде.
Дождавшись третьего звонка, Тараканов вскочил на подножку вагона.
Семинарист сел на поезд в Люберцах. Хоть и не доводилось Тараканову прежде его видеть, узнал он бандита сразу. Высокий красавец, одетый по последней моде, небрежным жестом сунул в руки носильщику рублевую купюру и зашел в купе Ильина. Тараканов, куривший в коридоре, выбросил окурок в плевательницу и зашел в свое купе.
Надзиратели вопросительно на него уставились.
— Сел.
— Как брать будем? — спросил Фокин.
— Самый простой способ — открыть дверь и начать палить в них из трех стволов. И нам безопасно, и казне на суд тратиться не придется. Да и бог нас за это скорее всего не накажет. А вот градоначальник с прокурором — не помилуют. Поэтому предлагаю следующий вариант: следим за ними непрерывно, и как только Семинарист отправится в ватерклозет, действуем: мы с Герасимом Ильичом дожидаемся его возвращения, сзади хватаем за руки, валим на пол и надеваем наручники. А ты, Семенов, в это время наблюдаешь за Ильиным. Твоя задача: не дать ему прийти к Сашке на помощь.
Семинарист захотел в туалет только в четыре часа. Они, дождавшись, пока он скроется в уборной, вышли в коридор и закурили. Семенов прошел до противоположного конца коридора.
Когда Семинарист возвращался в купе, Фокин, предупредительно подвинувшись, пропустил его мимо себя, а Тараканов, наоборот, — загородил дорогу.
— Сыскная полиция. Вы арестованы.
Сашка тут же схватил его за горло и повалил на пол. Тараканов захрипел, беспомощно суча руками и ногами. Неожиданно хватка ослабла. Тараканов оторвал от своего горла руки Семинариста и стал судорожно хватать воздух. Фокин в это время завел Сашке руки за спину и защелкивал на них наручники.
— Осип Григорьевич! Сам же сказал, чтобы никаких «вы арестованы»! — укоризненно глядя на губернского секретаря, произнес он.
— Ты где полено взял?
— Какое полено? А, шутить изволите! Я его вот этим — Фокин продемонстрировал рукоятку своего «нагана».
Начальник встречал их на Казанском вокзале лично. Ильина он сразу же велел посадить в свой автомобиль и подошел к Сашке:
— Я начальник сыскной полиции, Кошко. Как твоя фамилия?
Семинарист посмотрел на коллежского советника сверлящим взглядом и с расстановкой сказал:
— Вы мене, пожалуйста, не «тыкайте»; не забывайте, что я такой же интеллигент, как и вы.
— Хорош интеллигент, что и говорить! Ты не интеллигент, а убийца и изверг рода человеческого!
Сашка пожал плечами и замолчал.
С Кошко Семинарист беседовать отказался.
— Разговаривать буду только с юношей, который меня в поезде брал. Он вроде человек культурный.
Их оставили в кабинете один на один.
Семинарист попросил папиросу, молча выкурил ее, держа скованными наручниками руками, а затем сказал: